Заснувшая вода. Милана Тангиева

посетовал Берд, утирая носовым платком испарину со лба. – Идрис был с тобой? – спросил он, сделав небольшую паузу.

      – Нет, я встречаюсь с ним завтра, – ответил Батал.

      – Что-то он давно у нас не был. Вы не в ссоре случаем?

      Батал улыбнулся и покачал головой.

      – Скорее звезды на небе погаснут, чем мы поссоримся, – ответил он, – завтра вечером приеду вместе с Идрисом, спросишь у него – он подтвердит мои слова.

      – Такой дружбой надо дорожить, – сказал отец после короткого молчания, потирая подбородок. – Сколько вы знакомы?

      – Два года, – ответил Батал. – Кто бы мог подумать, что случайное знакомство перерастет в крепкую дружбу!

      – Два года назад ты подарил мне нового жеребца тебе было шетнадцать. Ведь вы познакомились именно тогда? – спросил Берд.

      – Да, мы познакомились, когда я выбирал тебе коня. Идрис приметил его первым, и ему он очень приглянулся. Он почти рассчитался за покупку, но, узнав, что я покупаю коня для отца, благородно уступил мне. В благодарность за его мужской поступок я пригласил Идриса в гости к нам домой.

      – Да-да, я помню этот день. Как горели его глаза, при виде этого жеребца, но он держался с достоинством! – вспоминал Берд с восхищением.

      – Таков он и есть, таким он и остался, – добавил Батал. Берд одобрительно закивал головой.

      – Ну что вы стоите у порога? – вмешалась Ажи, – поговорить и в доме можно.

      Солнечный луч упал ей на лицо, красивые черты которого достались сыну. Она прищурила глаза и поднесла одну руку ко лбу, закрываясь от солнца, другой – придерживая платок. Батал взглянул на мать: хоть и выглядела она старше своих лет, но стати своей не утратила: ровная осанка, ладная фигура, не изменившаяся с возрастом, которую не скрывало даже простое серое платье в пол. И только руки с огрубевшей кожей и выступающими венами выдавали в ней труженицу.

      – И правда, что мы стоим? Пойдем в дом, – отозвался отец.

      Пропуская Берда вперед, все трое вошли в дом.

      – Ажи, накорми сына с дороги и меня вместе с ним, – присаживаясь к столу, сказал Берд.

      Батал встал у стола, помогая матери накрыть его: куски вареного мяса, горячий бульон, кукурузные лепешки – все то, что традиционно подавалось к столу.

      – А ты чего стоишь? Присаживайся, – сказал Берд, обращаясь к сыну, указывая на треножный стул рядом с собой, – я разрешаю.

      – Спасибо, пап, приятного тебе аппетита, но я не голоден, – ответил Батал. – Если вы не против, я пока пойду к себе, – обращаясь к родителям, сказал он. – Мам, а ты пока, пожалуйста, завари мне чай покрепче.

      – Может, лучше теплого молока с медом? А то вон какой заведенный, – предложила Ажи.

      – Нет, чай, если можно, – попросил юноша, подошел к матери, приобнял ее и прижался своей головой к ее, – и добавь в него молока.

      – Или садись за стол, или иди уже по своим делам, – прервал их идиллию отец, – а то развели тут телячьи нежности.

      Батал с улыбкой взглянул на мать и послушно удалился.

      – Ну