Заснувшая вода. Милана Тангиева

говорила Пачи.

      – Как сходила? Одна? Почему? – Лема ничего не могла понять.

      Она растерянно смотрела на Пачи, нервно заправляя свои медные волосы под платок. Пачи только расплакалась еще сильней.

      – А где же твой кувшин? – не зная, что еще спросить, поинтересовалась Лема.

      – Остался у родника, – ответила Пачи и посмотрела на Лему глазами полными слез. – И что мне теперь делать, Лема? – в отчаянии обратилась она к подруге.

      – Это всего лишь кувшин! Что же ты так горько плачешь? Мы сейчас сходим к роднику и заберем его, – сказала Лема. – Если только ты не оставила там что-то еще? – задумавшись, добавила она. Пачи с грустью посмотрела на Лему. Чуткая подруга поняла все без слов.

      – А теперь рассказывай, что случилось! – решительно настаивала она. – Это из-за того парня, кто так настойчиво приглашал тебя танцевать, ты тут рыдаешь? Я права?

      Пачи лишь робко кивнула головой в ответ.

      – Постой, и это он провожал тебя вчера до дома? И сегодня на родник ты ходила к нему? – изумилась своей догадке, Лема. – Признавайся! – не унималась она.

      Тут Пачи действительно словно очнулась, вскочила с места и чуть ли не прокричала:

      – Да вы что, сговорились?! Он сказал: «Ты пришла ко мне». Ты говоришь: «Ходила к нему», будто весь мир вдруг завертелся вокруг него!

      Округленными от удивления глазами Лема смотрела на Пачи, пытаясь понять, чем вызвала у нее столь бурную реакцию.

      – Неужели это так очевидно? – словно признаваясь самой себе, тихо произнесла Пачи и вернулась на место рядом с подругой.

      – Не переживай ты так, – поглаживая Пачи по руке, сказала Лема, – мы что-нибудь придумаем!

      Подул легкий прохладный ветерок, разогнав ненадолго летний зной, и полетел дальше, выше, зашелестев листвой в кронах деревьев на противоположном горном склоне. Зеленые верхушки закачались, наклоняясь друг другу, будто перешептываясь, открывая важную тайну, призывая в свидетели солнце, гулявшее меж невесомых облаков.

      Несколько минут подруги сидели безмолвно. Пачи еще изредка всхлипывала. Лема молчала, не решаясь взглянуть на нее, потом заговорила:

      – Пойдем, пока никто ничего не заметил, вернем твой кувшин.

      – А если он будет там? – спросила Пачи, обернувшись к Леме, сжимая припухшие губы.

      – Не будет, если он порядочный человек! – заверила Лема.

      – Тогда поторопимся, – согласилась Пачи, утирая слезы.

      – Я только возьму свой кувшин, – сказала Лема, – а ты жди меня за домом, я быстро.

      Пачи свернула за угол и прижалась спиной к каменной стене, закрыв глаза. Она глубоко дышала, пытаясь прийти в себя: «И зачем только я пошла к нему на встречу, не надо было! Какой же спокойной была моя жизнь до встречи с ним! Но разве возможно теперь жить как прежде?»

      – Ты чего тут стоишь? – прервал ее мысли знакомый голос.

      Пачи оторвалась от стены и открыла глаза. Это был Заам – верхом на своем коне. Внешне брат с сестрой были очень похожи: те же большие карие глаза, густые, с крутым изгибом, брови, тот же овал лица