Заснувшая вода. Милана Тангиева

стоящая рядом, подставила ей плечо и округленными от удивления глазами посмотрела на Пачи, потом на юношу. Развернувшись правым боком, с вызовом взглянув на Пачи, он завел свою прямую руку Пачи за спину, другую, согнув в высоко поднятом локте, прижал к груди, приглашая девушку на танец. Пачи смутилась, как никогда прежде. Ей казалось, что все вокруг догадались об их очевидной взаимной симпатии. Впервые Пачи стало неловко за то, что ее предпочли другим, и она, опустив глаза, сделала шаг за спину растерянной Лемы. Окружающие недоумевающе переглядывались между собой, вокруг возникло напряжение, медлить больше не представлялось возможным, но Пачи не спешила отвечать на приглашение. Юноша отступил, но не сдался. Сделав еще несколько искрометных танцевальных движений, он, повторив свое приглашение, замер в ожидании. Пачи стояла будто скованная тяжелой железной цепью. Лема, через плечо бросая на Пачи возмущенные взгляды и покачивая головой, тщетно пыталась заставить ее выйти в круг. Но Пачи, как неприступная скала, была непоколебима.

      – Ты с ума сошла?! – не выдержав, процедила сквозь зубы Лема и, с минуту колеблясь, вышла в центр круга. Юноша гордо последовал за ней, и они закружились в танце. Казалось, все вокруг выдохнули с облегчением и от души захлопали танцующим, а они в благодарность за эти щедрые овации, в свою очередь, грациозно исполняли свой танец.

      Пачи, стыдливо опустив глаза, расталкивая изумленных девушек, спешно покидала танцевальный круг.

      «И что на меня нашло?!» – думала она, быстрым шагом, почти на бегу, удаляясь прочь через сад в лесную чащу. «Почему я не ответила на его приглашение, отчего не станцевала с ним?!» – терзалась она, уходя в лес, когда звуки лезгинки все еще доносились до нее. Щеки горели жарким огнем, в груди не хватало воздуха, в ушах звенел осуждающий голос Лемы, перед глазами стояло милое сердцу лицо молодого юноши.

      «Что же он теперь думает обо мне?!» – сокрушалась Пачи, следуя ве́домыми лесными тропами. «Только бы никто не догадался об истинной причине моего смущения», – мысленно молила она, ловко скользя меж высоких сосен, подобрав подол платья и твердо ступая по рыхлой земле стройными ножками в легких летних туфлях. Путь был неблизок, но верен. «Скорей бы пройти сквозь этот сосновый бор, затем вдоль русла обмелевшей реки к широкой тополиной аллее, а там и до дома недалеко», – думала Пачи, утирая кистью руки проступившую на лбу испарину. «Успеть бы дотемна!» – Пачи расслабила платок, едва не сорвав его с головы.

      Вскоре деревья расступились, пропуская девушку к свету и оставляя позади таинственный полумрак темного леса. Уставшим взором она окинула знакомую местность, глубоко вдохнула прохладный воздух и бегом спустилась с невысокого уступа. За спиной ухала горлица, в траве стрекотали кузнечики, из лесной чащи доносились странные звуки, будто сам лесной дух преследовал ее, растревоженный нежданным появлением незваной гостьи. Страшась оглянуться, Пачи ступила на выбеленные под солнцем речные камни и устремилась вперед.