Помнит ли мир спасенный?. В. А. Пронько

с Яном Френкелем, в результате которого они создали бессмертные «Журавли». Действительно, эта песня всегда звучит в дни, когда мы вспоминаем наших отцов, дедов, прадедов, погибших на полях сражений, но подаривших нам жизнь и свободу. Это произведение с его глубокими трагическими стихами и красивейшим грустным вокализом воспринимается большинством как реквием, как молитва «Журавли» – одна из лучших песен о прошедшей войне.

      Великий поэт рассказал, как была создана эта песня.

      В августе 1965 года, спустя 20 лет после завершения войны, в составе советской делегации представителей культуры он посетил памятные мероприятия в японском городе Хиросима. История одного из памятников, установленного в центре города в память о японской девочке Садако Сасаки с журавлем в руках, пораженной лучевой болезнью после атомной бомбардировки, потрясла Гамзатова. Эта девочка поверила старинной японской легенде, что если она сделает тысячу журавликов из бумаги, то страшная болезнь, последствия той страшной бомбардировки, отступит. Садако мечтала выздороветь, и она начала складывать журавликов днями напролет. Однако, девочка умерла осенью 1955 года, так и не успев сделать тысячу журавлей.

      Возвращаясь в Дагестан, Расул Гамзатович не переставал думать о маленькой японке и её журавликах. Но в той поездке его настигло и собственное горе: он получил телеграмму, в которой сообщалось о смерти его матери Хандулай.

      Гамзатов на встрече вспоминал, что, будучи в Японии, он, задав вопрос гиду – откуда на зимовку прилетают стаи журавлей, тут же сам сделал предположение – наверное, эти огромные белые птицы из нашей Сибири. Белые одежды японских матерей сродни черным шалям дагестанских горянок. Их надевают в дни траура. Белые, потому что ослепшие от атомного взрыва стучат по камням Хиросимы белыми посохами.

      – Белых журавликов вырезала из бумаги маленькая японка, поверившая в сказку. Белой была телеграмма о кончине моей матери, которую я получил в Хиросиме, и там эту утрату почувствовал еще острее, – сказал выдающийся советский поэт.

      Стихи не возникают из мелочей, они начинают звучать в такт с чувствами, родившимися после глубоких потрясений. Я подумал о своих братьях, не вернувшихся с войны, о семидесяти односельчанах из аула Цада Хунзахского района, о двадцати миллионах убитых соотечественников.

      Они постучались в мое сердце, скорбной чередой прошли перед глазами и – на миг показалось – превратились в белых журавлей. В птиц нашей памяти, грустной и щемящей нотой врывающихся в повседневность.

      Вернувшись на Родину, Гамзатов написал стихотворение «Журавли» на своём родном аварском языке. История японской девочки осталась лишь творческим толчком. Расул Гамзатов писал о своих земляках и друзьях, не вернувшихся с кровавых полей, а журавли в стихотворении стали символом погибших на войне джигитов.

      Через три года друг Расула Гамзатова поэт и переводчик восточной поэзии Наум Гребнев, участник Великой Отечественной войны, начало которой застало его