Девяносто третий год. Виктор Мари Гюго

из Агры, этот кюре неизвестно даже какого прихода.

      – Прихода Доль. А звать его Гийо де Фольвиль. Он, кстати сказать, человек очень храбрый и умеет драться.

      – Нам нужны солдаты, а вовсе не попы! Да еще епископы, которые вовсе и не епископы даже! И генералы, которые вовсе и не генералы!

      Ла Вьевиль прервал капитана:

      – Есть у вас в каюте последний номер «Монитера»?

      – Есть.

      – Интересно, что нынче дают в Париже?

      – «Адель и Полэн» и «Пещеру».

      – Вот бы посмотреть!

      – Еще посмотрите. Через месяц мы будем в Париже. – И после минутного раздумья дю Буабертло добавил: – Или чуть позднее. Господин Уиндхэм сказал это лорду Гуду.

      – Значит, капитан, наши дела не так еще плохи?

      – Все будет хорошо, черт возьми, только в Вандее надо воевать лучше.

      Ла Вьевиль, покачав головой, спросил:

      – Скажите, капитан, высадим мы морскую пехоту?

      – Высадим, если побережье за нас, и не высадим, если оно нам враждебно. Ведя войну, иной раз надо вламываться прямо в двери, а другой раз полезнее проскользнуть бочком в щелку. Когда в стране идет гражданская война, необходимо держать наготове отмычку. Постараемся сделать все, что возможно. Но главное – вождь. – И Буабертло задумчиво добавил: – Скажите, Ла Вьевиль, что вы думаете о Дьези?

      – О младшем?

      – Да.

      – В качестве военачальника?

      – Да.

      – Он годен лишь для регулярных действий и открытого боя. А здешние дебри признают только крестьянина.

      – Следовательно, придется вам довольствоваться генералами Стоффле и Кателино.

      Подумав с минуту, Ла Вьевиль сказал:

      – Тут нужен принц. Французский принц, принц крови. Словом, настоящий принц.

      – Почему же? Недаром говорится, раз принц…

      – Значит, трус. Знаю, знаю, капитан. Но все равно принц необходим, хотя бы для того, чтобы поразить воображение этого мужичья.

      – Но, дорогой шевалье, принцы что-то не спешат.

      – Обойдемся и без них.

      Дю Буабертло машинально потер ладонью лоб, словно это помогало пробиться наружу нужной мысли, и произнес:

      – Что ж, придется испытать нашего генерала.

      – Во всяком случае, он чистокровный дворянин.

      – Значит, по-вашему, он подойдет?

      – Если только окажется хорош, – ответил Ла Вьевиль.

      – То есть беспощаден, – уточнил дю Буабертло.

      Граф и шевалье переглянулись.

      – Господин дю Буабертло, вы сказали сейчас нужное слово. Да, беспощадный, именно это нам и требуется. Наша война не ведает жалости. Пришел час кровожадных. Цареубийцы отрубили голову Людовику Шестнадцатому, мы четвертуем цареубийц. Да, нам нужен генерал, генерал Палач. В Анжу и в Верхнем Пуату командиры играют в добряков, по уши увязли в великодушии, и, как видите, толку никакого. А в Марэ и в Ретце командиры умеют быть жестокосердными, и все идет отлично. Только потому, что Шаретт жесток, он держится против Паррена. Одна гиена стоит другой.

      Буабертло не успел ответить. Последние слова Ла Вьевиля заглушил