Есения. Вера Пчелинцева

вот оно, чудесное озеро, и место для парковки есть. Дети тут же побросали свои гаджеты, схватили сумки и побежали на зеленую травку, поближе к воде. Народу было достаточно для того, чтобы Полину Эдуардовну охватило нервозное состояние. Ей вполне хватало шума и людей на работе, поэтому вне своего торгового центра она любила тишину. А еще лучше одиночество. Своих внуков потерпеть она была согласна, да они и не доставляли хлопот, но вот мельтешащие и громко кричащие чужие малыши…

      «Господи, но ведь это вполне себе симпатичный ребенок? Почему ж он меня так раздражает?»

      Только с Ириной она делилась своими чувствами.

      ***

      – Ирка, я их ненавижу! – наедине с подругой она не стеснялась в выражениях.

      – Кого? – с годами Иринка, теперь уже Ирина Геннадьевна, совсем не изменилась и порой, как и много лет назад, не сразу понимала, о чем ведет речь ее эмоциональная собеседница.

      – Детей! – тон стал еще более раздражительным. – Они все орут, визжат. А их родители не делают им замечания!

      Этот разговор случился как раз после возвращения Полины из Доминиканы.

      – Ты представляешь? Двенадцатичасовой перелет, огромный самолет, и битком набит детьми!

      – И что, прям рядом сидели?

      – Ирочка, у меня такое чувство, что они даже на мне сидели. – Злость в голосе растворилась, и остались лишь усталость, беспомощность. – Я же специально взяла место повышенной комфортности.

      – О, бизнес-класс?

      – Нет, я не беру бизнес-класс. Там бывает еще хуже.

      – Почему?

      – Ой, ты что! На таких снобов можно нарваться! Не дай бог!

      – Хорошо, что я никуда не летаю, – засмеялась Ирина, стараясь разрядить обстановку.

      – Ничего хорошего, – проворчала Полина. – Хотя после вчерашнего… Представь, я такая вся отдохнувшая, довольная, загорелая, села у окошка, изучаю предложенное меню, и тут началось… Сзади сидела какая-то мамочка с ребенком, причем папа их сидел в другом конце самолета! Деловой! Периодически прибегал и спрашивал, как дела. А как дела, если за все время ребенок замолкал дважды на полчаса, потому что, наверное, уже сам был в обмороке от своих криков. И еще пару раз мамочка уносила его в туалет. Ира, я все понимаю, и, скорее всего, этот малыш не совсем здоров, – тон опять чуть смягчился, – но это невыносимо. Он не просто плакал. Он орал. Хрипел, рычал. Я таблетки от головной боли даже пила. Беруши не помогали. А сбоку – самолет же большой, в нем три ряда, – в среднем ряду мамочка с тремя детьми. И если та, которая сидела сзади, хоть как-то реагировала на вопли своего чада, то тут и мамаша странная. Она постоянно вызывала стюардессу, скандалила, требовала то подогреть, то остудить бутылочку для младшего, орала на своих орущих детей.

      – Поля, – только и смогла вымолвить Ирина.

      – А впереди сидела девочка – нахалка! Чего ты смеешься? Она постоянно пыталась выключить мои наушники, лазила под сиденьем и брала мои кроссовки!

      – Зачем?

      – Не знаю! А ее папа весь полет спал,