Мы уходим последними… Записки пиротехника. Виктор Иванович Демидов

глаза директора стали сухими и печальными. Кажется, Лидию Васильевну уже давно подтачивает эта язва – завхоз и я присутствую лишь при начале очередной стычки. Видимо, нужно вмешаться.

      – Зарплата тут, разумеется, ни при чем. Что же касается обязанностей, то вывезти этот кусок металла в место, которое я указал, школу обязывает постановление горисполкома. Откровенно говоря, совершенно не вижу здесь причин для осложнений. Ну давайте посмотрим – разве это снаряд? Его никакими силами не взорвешь…

      Кажется, убеждать завхоза больше нет нужды. Но он, видимо, твердо решил использовать неожиданную возможность поссориться с директором:

      – Я свое уже отслужил, хватит – хлебнул, теперь ваша очередь… За пятьсот рублей не собираюсь башку подставлять… «Единственный мужчина»! Ишь ты! Вы, Лидия Васильевна, своего мужа заставляйте. У меня тоже не щенки – дети… Можете уволить, если не нравится…

      Кульминация этой трагикомедии наступила, когда завхоз, брызгая чернилами, накатал заявление об уходе и бросил его перед растерявшейся женщиной.

      Директриса набрала номер роно. Прибывшее подкрепление – то ли заведующая, то ли заместитель заведующего роно – не нарушило соотношения сил.

      Завхоз был упрям и злобен. Выручила милиция. Я собрал всю свою волю, придал голосу оттенок важности и позвонил начальнику отделения. Каюсь, пункт, по которому милиция обязывалась дать своего сопровождающего, я выдумал, но… иногда цель оправдывает средства…

      * * *

      Как-то меня вызвали в Колпино. Город в этот день было не узнать. Нарядный, разукрашенный кумачом, он ждал высоких гостей.

      Ошалевший от беспрерывных звонков и беготни, дежурный по районному отделению милиции, увидев меня, обрадовался:

      – Дорогой, ну как же так? Мы уже все телефоны оборвали. Давай скорей – видишь, что делается. Павлов, Павлов! – закричал он. – Куда ты пропал! Проводи лейтенанта к снаряду. Приехал наконец…

      Милиционер козырнул и предупредительно открыл двери.

      – Тут недалеко.

      Задами, через лужи и чьи-то аккуратно подчищенные огороды, он вывел меня к сараеобразным строениям и исчез.

      Охранял снаряд высокий молчаливый старшина. Он ткнул пальцем в сооруженный на скорую руку заборчик:

      – Там.

      Я оторвал доски, шагнул и по щиколотку увяз в болотистом дерне. На поверхности ничего не было, но осторожно воткнутая в разрытое место палка сразу же уперлась во что-то твердое.

      – Во-во, там.

      Старшина принес лопату и, очевидно считая свое присутствие излишним, тоже «испарился».

      Я снял китель, завернул рукава рубашки и взялся за обломанный, щепастый черенок заступа…

      До чего здорово ярилось солнце! Будто было оно умыто и вычищено до блеска доброй, работящей хозяйкой. А трава? Осенняя, но такая сочная… Хоть бульон вари. Кругом – ни души. Только солнечный свет, яркий и в то же время по-осеннему приглушенный. На влажных темно-серых заборах – мягкие полутени. Хорошо.

      Тихо. Уж так-то не хотелось соваться в жидкую,