Дочери мертвой империи. Кэролин Тара О'Нил

под ногами. Евгения пошла привязывать коня, а я забралась под дерево и почти сразу же уснула. Уже второй раз я ночевала в лесу. Первую ночь я провела в одиночестве, и это был настоящий кошмар. Обезумев от страха, я видела Юровского в каждой тени и шорохе листьев. Мне казалось, что я все еще лежу в той телеге, погребенная под телами моих родных, в окружении красных солдат, и я боялась, что никогда оттуда не выберусь. И ни на секунду не смыкала глаз.

      Сейчас, рядом с Евгенией, я погрузилась в милостивую тьму сна.

      – Машка, ты хоть немного спала? – сонно спросила я, лежа у нее на коленях.

      Сестра страдала бессонницей, и я всю ночь составляла ей компанию. Мы сидели рядышком на диване, она мягким голосом читала Толстого. Но я заснула первой, а когда проснулась, то обнаружила, что лежу Уже на коленках.

      – Не особо. – Она улыбнулась. Под глазами у нее темнели круги, но на ее круглых щечках появились веселые ямочки. – Я была слишком удивлена, чтобы спать. Обнаружила вот эту штучку у тебя на шее, хотя ты говорила, что потеряла свою иконку несколько недель назад.

      Она вытащила из-под моей ночнушки крестик из золота и серебра. Брат Григорий Распутин раздал нам по иконке с защитным благословением. Свою я потеряла месяцы назад.

      – Кажется, это моя?

      – Ты вчера была так занята, все страдала по своему офицеру. Поверить не могу, что ты только сейчас заметила пропажу.

      – Так, а ну, отдавай назад!

      По правде говоря, мне нравилось носить Машины вещи.

      – Нет. Я ее нашла, теперь она моя.

      – Настя…

      – Если позволишь поносить ее еще чуть-чуть, я надену сегодня тяжелый корсет вместо тебя. Я знаю, что настала твоя очередь.

      Мы надевали этот украшенный самоцветами корсет по очереди. Он был жесткий и душный. Но один день неудобства того стоит. Я рассчитала, что назавтра Маша наверняка забудет о цепочке.

      Она вздохнула:

      – Хорошо. Ты настоящий швыбзик, да? – Она ткнула меня в бок.

      «Швыбзик» значит «озорной чертенок». Семья часто дразнила меня этим прозвищем.

      – Лучше, чем быть кокеткой. – Я скорчила рожицу, и Маша в отместку стала щекотать меня.

      Мой смех разбудил Ольгу и Татьяну, и в наказание они забросали нас подушками.

      – Держи, я собрала немного ягод, – сказала Евгения.

      Я моргнула, прогоняя остатки сновидения, и увидела перед собой лицо моей спутницы и зеленые просторы леса вокруг.

      Мне хотелось вернуться в сон. Я задрожала, снова переживая осознание потери. Казалось, на одно волшебно мгновение Маша вернулась, а теперь ее снова нет.

      Евгения хорошо выспалась. Глаза энергично блестели, а брови больше не хмурились. Она широко улыбалась, не обращая внимания на растрепавшуюся косу и торчащие во все стороны кудрявые пряди. Мое сердце болезненно сжалось.

      – Ты улыбаешься, совсем как моя сестра, – произнесла я.

      На ее лице тут же появилось сочувствие, улыбка пропала, и я пожалела, что высказала