Тайна багрового камня. Наталья Александрова

лика луны и оглядела комнату.

      И тут же увидела сидящего на полу человека.

      Я с трудом узнала в нем хозяина дома.

      Растрепанные рыжеватые волосы казались в свете багровой луны золотым нимбом, сутулая фигура налилась странной силой, лицо светилось странным сиянием.

      И он негромко произносил какие-то непонятные, незнакомые слова, слова древнего языка… ритмичные, гипнотические слова – слова какого-то древнего заклинания или песнопения.

      Он смотрел на лик луны и к нему обращал свое песнопение.

      Но тут он, должно быть, почувствовал постороннее присутствие, напрягся, начал поворачиваться…

      Я поспешно попятилась, вышла из комнаты, прикрыла за собой дверь…

      И тут же проснулась.

      В комнате было светло, за окном пела какая-то бесхитростная деревенская птица.

      Около моей кровати нетерпеливо поскуливал Оська.

      Заметив, что я проснулась, он заскулил громче и легонько прихватил меня зубами за руку, потянул с кровати. Теперь скулеж его означал только одно.

      – Ну ясно, тебе нужно гулять… – сообразила я. – Извини, я что-то разоспалась…

      Я встала, торопливо оделась, вышла в коридор.

      Тут я увидела дверь в конце этого коридора… и вспомнила, как шла к этой двери ночью, стараясь не наступать на освещенные луной половицы… и как увидела за дверью хозяина дома, который пел какое-то странное древнее песнопение…

      Было ли это на самом деле или приснилось мне, как до того приснилась погоня на берегу великой реки?

      Я покосилась на Осю, чтобы в его глазах найти ответ на этот вопрос, но пес не понял меня или сделал вид, что не понял. Ему было не до того.

      Мы прошли по коридору в другую сторону и оказались в сенях. Дверь была открыта, стало быть, хозяин уже выходил? Или тут двери не запирают вообще, у них так принято? Это вряд ли, усомнилась я.

      Мы вышли на крыльцо, прошли по тропинке, усеянной опавшими листьями, и вышли за калитку.

      Я спустила Оську с поводка, и он помчался вперед, радостно взлаивая и подскакивая, как щенок. На улице встретили мы только двух котов, которые при виде Оськи предпочли юркнуть в кусты, и мрачного мужика с подбитым глазом, который прошел мимо, не взглянув на меня, чему я очень обрадовалась.

      Оська свернул между домами, мы вышли к неширокому ручью, поросшему осокой и камышами. В одном месте был подход к воде, и мой красавец, разумеется, бросился туда.

      – Оська, не смей! – Я представила, как он бросится в грязную холодную воду, а потом подбежит и станет отряхиваться, рассыпая вокруг брызги. Это его любимая игра. Но не моя.

      Оська услышал в моем голосе грозные нотки и остановился. Обнюхал близлежащий откос и спугнул большую водяную крысу. Или ондатру, я толком не разглядела. Был шум, лай, фонтан брызг, в результате чего искупалась только неповрежденная ондатра. После чего я сочла, что пора домой.

      Дома по-прежнему никого не было. То есть хозяин, может, и был, но не вышел к нам. Я умылась в кухне под умывальником и решила поразмыслить над своими планами.

      Вот я приехала в Петербург,