Ночь темна. Я.В.А.

очевидно: от Гильдии нужно держаться подальше. А что будет с семьей? Джек, его братья, Марини – им он вверил семью. Малыш Филипп, его родной брат, позаботится о Белль. Диего сумел сделать ее жизнь счастливой и сам был счастлив каждый божий день рядом с молодой женой. До чего зла судьба: всю свою юность он ненавидел отца презирал его за каждый шаг, и практически в точности повторил абсолютно все. Если верить року, злому или доброму, а скорее безжалостному, впереди его ждет счастье. Что же, даже его сын будет его ненавидеть. Усмехнулся. Как так сложилось? Судьба очень злопамятна. По крайней мере, причин ненавидеть у Тео нисколько не меньше.

      И Тео ненавидел. Едва прочитав письмо, он схватился за голову. Земля ушла из-под ног! Велел срочно собираться в путь, практически выдернув людей из жарких объятий куртизанок. Встречал матросов на пристани, едва в состоянии сдержаться и не начать поторапливать. Люди недоумевали, прощались они не меньше, чем на три дня. Что такое три дня после четырех месяцев в море? Но капитан выглядел взбешенным и от этого очень напряженным. Атмосфера на «Отважной» была накалена до предела: уже слышался недовольный ропот, да и хмурые лица все до одного.

      Старший матрос неуклюже мялся в дверях уже несколько минут. Он неловко доложил о готовности выходить в море и что все прибыли к назначенному времени. Тео поблагодарил Дерэлла.

      – Капитан, нужно выступить перед экипажем. Мы не понимаем, что за срочность, люди ропщут. – Едва ли не извиняющимся тоном попросил моряк. Хозяин каюты коротко кивнул, соглашаясь, и попросил созвать людей.

      «И что же мне им сказать?», недоумевал он. Лидия попрощалась с ним и попросила прощения. Письмо он скомкал и едва не разорвал, но вовремя остановился. Нужно перечитать, но пока сил на это нет. Еще хоть слово и он сожжет и порт Гаваны, и «Отважную» и вообще все, такая лютая злость поднялась в груди. Глубоко вдохнул. Обещала ждать его. Кривая усмешка некрасиво исказила линию рта, а глаза недобро сощурились. Хороша же ее верность! Кресло полетело в стену. Смахнул все со стола, залив все чернилами, перепачкался сам. Растер краску по рукам, едва ли не до локтей. Обтер лицо все теми же грязными ладонями, хотелось, чтобы это была кровь Черного Роджера. Его собственные жилы горели от ярости.