Драгун, на Кавказ!. Андрей Булычев

В чём Порфирьевич прав, так это в том, что нам на своём уезде пока бы разобраться во всем нужно. С городничим, с Алексеем Игнатьевичем надобно посоветоваться, испросить, чего он сам-то обо всём этом думает. Всё-таки он тут в уезде голова.

      – Ну да, верно, пожалуй, так мы и поступим, – кивнул, соглашаясь с заседателями капитан-исправник. – Нечего нам губернские власти всякой мелочью тревожить. Ладно, Василий, веди-ка ты его обратно в подвал. Да пожалуй, посади в купеческую камеру. На злыдня он вроде не похож, чтобы его «в глухой» под лестницей держать.

      – Есть, ваше благородие, закрыть в купеческую! – вытянулся по стойке смирно конвоир. – А ну пошли! – и легонько подтолкнул Димку к двери.

      Глава 3. Рекрут

      Купеческая по сравнению с прежней камерой была шикарная, если только это слово вообще можно было применить к тюремному узилищу. Просторная, с двумя нарами из хорошо подогнанных, оструганных досок и, самое главное, с зарешеченным окошком под самым потолком.

      – С ужином покрывало принесу, а пока и так посидишь, – проворчал конвоир, закрывая за Димкой дверь.

      – Красота, – пробормотал тот, обходя помещение. – Вот что значит сословное деление. Даже в тюряге купцам лучше, чем простому люду сиделось. Боюсь даже представить, что там у господ дворян в их камерах.

      Луч солнца из небольшого окошка падал на нары. Димка присел на них и, зажмурив глаза, подставил ему лицо.

      – Боже, как приятно, – прошептал он в блаженстве. – Оказывается, как же немного нужно человеку для счастья.

      На следующий день в сопровождении знакомого уже конвоира в камеру пожаловал невысокий, худенький, пожилой дядечка.

      – Тут это, врач к тебе, – кивнул на него стражник. – Капитан-исправник повелел отвечать на все его вопросы безо всякой утайки и вести себя с подобающим почтением. Я туточки, Илья Павлович, рядом, у стены постою. Так-то вы не бойтесь, он не буйный.

      – Очень хорошо, – улыбнулся врач. – Нуу, здравствуйте, голубчик. И как же мне вас звать-величать? Имя-то своё, я надеюсь, вы хорошо помните?

      – Мне кажется, что меня зовут Дмитрием, – осторожно ответил арестант. – Увы, но больше я вам ничего о себе не могу сказать.

      – Ну, ну, – хмыкнул врач, – очень интересно. И давно у вас такие вот провалы в памяти? Что вы вообще из своей жизни ещё, голубчик, припоминаете?

      – Даже не знаю, – пожал плечами Димка. – Помню только, что под горой очнулся, как видно, после падения с камней. А потом уже на дорогу вышел, где башкир на лошади ехал. Вот он-то меня и подвёз до переправы через реку. Но что до этого было, я вообще ничего не припоминаю.

      – Ага, ну давайте я вас осмотрю. Посвети-ка нам, милейший, – попросил он стоящего с большой толстой свечой в руках стражника. – Света мне тут маловато.

      Следующие минут пятнадцать он тщательно ощупывал голову Димки. Заглядывал ему в глаза, в рот, заставлял высунуть язык. Водил пальцем возле носа, то отдаляя, то приближая его. Затем велел несколько раз присесть