Будущее уже было. Юрий Анатольевич Кириллов

генерал Глобачев докладывал. Туда даже полицейский наряд отправили.

      – Да, в курсе я, мужики, что сегодня ночью будет. Надеюсь, всё обойдётся. Нам только человека найти, и всё, – после этого, Сергей вновь обратился к Бероеву. – Как у тебя там сегодня прошло? Что то уже удалось нарыть?

      – Да, пока гладко всё… Только представили и оформили в состав. Но, я уже присмотрелся, завтра постараюсь там поискать полковые списки.

      – Ну, мужики, удачи нам! – подбодрил всех Филатов.

      – Я, вообще-то… тоже сейчас ухожу, – смущённо начал оправдываться Бероев.

      – Да, знаю я, – похлопал по плечу друга Сергей. – Иди давай, гуляй, герой-любовник. До завтра ты свободен. А утром – в штаб. И перерой там всю канцелярию, но найди Соколова. А я сегодня попытаюсь в казармах что-нибудь узнать.

      Филатов повернулся к Тарасу и добавил:

      – Если завтра не вернусь к обеду, ты свою задачу тоже знаешь. Таврический дворец, надеюсь, найдёшь? – после этого вновь обратился ко всем. – И, помним, мужики, что бы не случилось, в любом случае возвращаемся сюда.

      Двери за друзьями закрылись и в гостиной остались двое. Тарас долго и пристально молча смотрел в глаза молодого парня, потом слегка ухмыльнулся и отошёл к окну.

      – Что не так? – возмутился Михаил.

      – Да, всё нормально, – решил уйти от разговора украинский товарищ.

      – Нет, ты что-то хотел сказать? – настаивал на своём Михаил.

      – Может и хотел…

      – Тогда, говори.

      – Хотел поинтересоваться, что ты почувствовал, когда сегодня на сторону народа сам перешёл? – вдруг спросил Тараса.

      – Что ты имеешь ввиду?

      – Ну, ты ведь сегодня, получается, против своих же выступил – против полицейских.

      – Это совсем другое, – начал оправдываться молодой милиционер. – Здесь я не служу в полиции, а, значит, не под присягой.

      – Значит, что, если бы там, в Киеве, ты был не под присягой, то тоже мог оказаться на другой стороне? На стороне того народа, что вышел на Майдан? – настоятельно продолжал старший товарищ. – Ситуации ведь очень схожие. Сегодня здесь на площади был точно такой же «майдан», и ты оказался на другой стороне. Вот мне и интересно, как ты себя чувствуешь в другой шкуре?

      – Какой ещё шкуре? Что пристал? – возмутился Миша.

      – Ну, хорошо, на другой стороне баррикады, если тебе так понятней. Не с теми, кто разгоняет, а с теми, кто ищет правду, с теми, кто желает свободу, с теми, кто выступает против существующей власти. С теми, кто убегает…

      – Да, пошёл ты…, – молодой парень, не зная, что ответить, резко встал и спешно удалился в свою комнату.

      Присев на угол кровати, он стал задумчиво рассматривать спящее лицо своей раненой, с осторожностью разглаживая её разбросанные по подушке волосы. Веки девушки зашевелились, и она медленно открыла глаза. Рука Михаила в этот момент замерла у виска подруги, приподнимая локоны. Молодые люди некоторое время, не двигаясь, пристально проваливались