Бочка но-шпы и ложка яда. Татьяна Полякова

Софья.

      – Старушку мы забираем. – Я поеду с вами, – вызвалась моя подруга и секретарь. – А ты приляг и отдохни, – повернулась она ко мне. – Береги нервы. У тебя завтра тяжелый день. О Сусанне я позабочусь.

      Вскоре Софья отбыла вместе с Сусанной на «неотложке», а я, вместо того чтобы прилечь, пошла доделывать прическу.

      – Может, она бабочек ловила? – немного невпопад заметил Денис.

      – Господи, ну зачем ей бабочки?

      – Да, в самом деле… Тогда совершенно неясно, зачем она полезла из окна.

      Меня этот вопрос тоже очень интересовал, поэтому, простившись с Денисом, я отправилась в сад, где и обнаружила Олега Петровича. Он возился с цветами возле самого спуска к реке.

      – Как наша страдалица? – спросил он, завидев меня.

      – Пока никаких известий.

      – Бабушка крепкая, и характер у нее боевой, вы понапрасну-то не переживайте.

      – Не могу понять, как это случилось, – посетовала я, устраиваясь в тенечке, здесь под высоким каштаном стояла скамейка. Олег Петрович отложил инструмент, снял перчатки и устроился рядом.

      – Думаю, Ваську она гоняла. У них застарелая вражда. Она, как его увидит, все камнем норовит швырнуть.

      – Кто такой Васька? – забеспокоилась я. В принципе, Васькой мог быть кто угодно, на свете не встретишь существа, с которым бы не враждовала Сусанна.

      – Кот соседский, Игнатовых. Он иногда у нас гуляет. Интеллигентный кот, ходит только по дорожкам или по лужайке. А чтоб по клумбе – ни-ни. Так что непонятно, за что бабушка на него осерчала. Хотя я пару раз видел, как он на птичек охотится. Заляжет в траве и ждет. Может, она поэтому? Хотя птичек она тоже не любит – говорит, гадят.

      – Васька черный такой, с белыми лапами? – спросила я.

      – Он самый. Сегодня я его на вашем балконе видел. Кот, что с него возьмешь.

      – А когда Сусанна упала, вы его тоже видели?

      – Кота не видел, врать не буду. Видел, как бабушка из окошка лезет, вроде как до чего-то дотянуться хочет. Выходит, в Ваську метилась. Кроме него, кто тут еще может быть?

      – А потом она упала?

      – Как упала, я просмотрел, на цветы отвлекся. Вдруг слышу крик, и что-то шмякнулось. Поворачиваюсь, а в клумбе георгины полегли. У меня аж сердце сжалось, что за зараза, думаю… прошу прощения… И тут в голову мне пришла мысль, что бабушка пакость затевала, вот и висла в окне. Я к клумбе, а бабушка там лежит. Тут я понял, что она сама свалилась.

      – Она вам что-нибудь сказала?

      – Только одно слово.

      – Какое?

      – Болваном назвала, как всегда. Семеныч у нее раззява, а я болван. Бабушка для всех доброе слово находила.

      – Почему вы ее бабушкой называете? – додумалась спросить я.

      – Мне шестьдесят пять, а ей, поди, лет сто с небольшим, так кто ж она мне? Неужто помрет? – В голосе Олега Петровича мне почудилась надежда. Я досадливо отмахнулась.

      – Все-таки это странно, – вздохнула я.

      – Что?

      – Ее поведение.

      – Ничего подобного. Она на майские праздники на крышу залезла: решила, что Игнатов любовницу в дом привел, пока