Бочка но-шпы и ложка яда. Татьяна Полякова

что он друг покойного. Ты такого знаешь?

      – Должно быть, собутыльник. Пусть приезжает, места хватит всем.

      – Твоя доброта не знает границ, – совершенно серьезно заметила Софья. – Еще письмо от некой Болеславской Ирины Витальевны. Эта пишет, что она твоя закадычная подруга, хотела бы встретиться, выразить сочувствие, и все такое…

      – Болеславская? – задумалась я. – Ах, это Ирина, мы с ней вместе в цирке работали.

      – Ты работала в цирке? – растерялась Софья.

      – Я там клетки чистила. – Лицо ее вытянулось, а мне стало стыдно. – Вру. Я была ассистенткой фокусника, он засовывал меня в ящик, а потом распиливал.

      – По-твоему, я так тщательно составляла твою биографию для того, чтобы ты отмачивала свои шуточки? – сурово поинтересовалась Софья. – Не вздумай такое брякнуть при посторонних.

      – Позвони Ирине и скажи, что я с радостью встречусь с ней, – предпочла я сменить тему.

      – Будет еще Чемезов, приятель Кристины. Как думаешь, у них это серьезно?

      – Надеюсь.

      – Макс тоже собирался пожаловать с подружкой. У него их три десятка, потому не знаю, с какой именно.

      – Оставь мальчика в покое, – отмахнулась я.

      – Кстати, о мальчике. Когда поблизости болтаются фотографы, старайся держаться от него подальше.

      – С какой стати? – удивилась я.

      – Зачем вызывать у людей ненужные мысли? Общественность считает, что тебе где-то в районе тридцати, а тут взрослый парень в сыновьях.

      – Он сын Артемьева.

      – Неважно. Мысли все равно возникают.

      – Ну и что? Я же не солистка девчачьей группы…

      – А вдруг ты ею решишь стать? – пожала плечами Софья. – Опять же на последней фотографии в журнале ты выглядела моложе Макса, а он так старательно тебя обнимал…

      – Ты совершенно спятила, – разозлилась я. – Я люблю Макса, он хороший мальчик…

      – Он успел вырасти, ему уже двадцать три года. И теперь, когда умер его отец…

      – При чем здесь это?

      – Смею напомнить, – в свою очередь разозлилась Софья, – что желтая пресса окрестила тебя «профессиональной вдовой». Твои мужья умирали на пике карьеры, оставив тебе приличное состояние, а главное, авторские права. Кстати, опять звонили по поводу твоего портрета. Его просто жаждут приобрести…

      – Мне не нравится выражение лица на этом портрете.

      – Опять-таки смею напомнить, что ты тратишь слишком много, наши расходы…

      – Продадим портрет с синей рюмкой, – перебила ее я.

      – С чем? – скривилась Софья.

      – С синей рюмкой. А что, звучит неплохо. Под таким названием и представим его в каталоге. Через три месяца аукцион, и мы опять разбогатеем. К тому же не забывай о книгах Артемьева. Скворцова жаждет их получить, а это значит, мы заключим договор на самых выгодных для себя условиях.

      – Только держись подальше от Макса, – вздохнула Софья. – Его чувства к тебе ничего общего с сыновними не имеют.

      – Прекрати