Не злите добрую колдунью!. Марина Ефиминюк

поперхнулся на вздохе, словно до этой вспышки честности считал, что его в самом деле посреди ночи заставили хитростью сооружать могилку. Ну знаете? Так сказать, на будущее. Чтобы горюющие Истваны не перепутали место, куда завещала похоронить свой прах старшая дочь пресветлого Вацлава, когда ее укокошит взбешенный сосед.

      – Ты комаром, что ли, подавился? – озаботилась я. – Водички принести?

      – Не надо.

      – Да мне не жалко водички для усердного работника, – уверила я. – Просто, понимаешь, полтора месяца ждала, когда вернутся землекопы, а ты один за полчаса справился. Всегда знала, что некроманты умеют отлично выкапывать ямы. Но чтобы настолько! Искренне восхищена. Честное слово, похлопала бы, но фонарь мешает… Почему ты на меня так смотришь, будто думаешь проклясть?

      Лицо соседа действительно было сложно описать во всех оттенках и красках. Полагаю, он представлял, с каким наслаждением свернул бы мне шею и похоронил в этой самой, уже выкопанной, компостной яме. А потом, через пару дней, поднял и превратил в свеженького питомца, коль прежнего, потасканного жизнью и пахнущего отнюдь не розами, найти не удалось.

      – Идея соблазнительная, но я и без магии уже затрах… накопался.

      Он категорично воткнул лопату в землю и, отряхнув руки, с превеликой аккуратностью принялся расправлять закатанные рукава рубахи.

      – Что ты делаешь? – заволновалась я. – Мы еще не закончили.

      – Я закончил, но ты можешь продолжать, уважаемая соседка. Хочешь, фонарь подержу? – любезно предложил он, напрочь отказываясь превратить неровную яму в опрятную усыпальницу для животворящего компоста.

      – Похоже, я тебя перехвалила, господин некромант, – недовольно проворчала я себе под нос.

      Ведьмак брюзжание проигнорировал и выбрался из ямы:

      – Теперь я могу забрать свое умертвие?

      – Конечно, – согласилась я, и он напрягся, видимо, начиная подозревать, что сейчас его хитростью вынудят еще что-нибудь сделать: крышу там отремонтировать, старую клеть заново построить. – В смысле, конечно, забирай. Он в кладовке.

      Если бы взглядами темные умели проклинать, ей-богу, у нас случился бы магический поединок.

      – Позволь задать личный вопрос, а то меня терзают смутные сомнения, – вымолвил он мягким голосом, отчего сразу стало ясно, что непременно ляпнет гадость.

      – Спрашивай, – великодушно согласилась я.

      – То, что ты не наивная фея, я уже понял. Но ты точно светлая?

      – Вот сейчас было обидно! – возмутилась я. – Не понимаю, почему все сомневаются в цвете моей магии?

      – И впрямь! С чего бы? – издевательски хмыкнул он.

      Не побоявшись повернуться к нему спиной, с независимым видом я направилась к распахнутой задней двери, из которой в ночь сочился теплый свет обжитого дома.

      – Я начинаю понимать, как ты оказалась в глухой провинции, – проговорил он мне в затылок и без промедлений предположил: – Тебя поперли из ковена за дивный характер.

      – Мне любопытно, за что в глухую провинцию поперли тебя, господин темный? –