Я унесу четыре части горя…. Елена Лерак Маркелова

>

      ЛИРИКА

      Морская ведьма

      «Ох до чего несносная девица

      упёрлась, никого не хочет слушать

      Не в рыбака влюбилась

      знамо – в принца

      И ноги подавай теперь, и душу

      И чем её я только не стращала

      не из пугливых младшенькая наша.

      Всё шастает к дворцовому причалу

      «Люблю, – твердит, – и точка.» —

      вся в мамашу

      А я же той была когда-то няней

      с икриночки касатушку растила

      Да что там толку от воспоминаний

      что было, то давно покрылось илом

      Не уберечь Русалочку от горя

      как ни крути, а отпустить придётся

      Ей, рыбоньке, противно стало море

      Нужны ей ноги, принц, душа и солнце

      Понятно, из подводного народца

      в кого влюбляться? Нешто в осьминога?

      Душа-то за страдания даётся

      и боли много будет, очень много

      Помучится, потом остепенится

      Отрезанный язык – за дурь расплата

      На утренней заре заколет принца

      как матушка её…

      как я когда-то.»

      …И до сих пор не верит ведьма слухам

      И ждёт, и ждёт, бродя по дну морскому —

      несчастная безумная старуха

      На этот раз всё вышло по-другому

      А что же принц? Недолго поскучал он —

      Русалочка забылась постепенно

      о камни равнодушного причала

      разбившись на рассвете белой пеной

      По вере

      Дома торчат, как порченые зубы

      в угрюмом грязно-сером городишке,

      мужчины там безжалостны  и грубы,

      у женщин не рождаются детишки.

      Народу из доступных развлечений

      милее виды пыток изощрённых…

      Не поднимая добрых глаз оленьих

      она жила, как белая ворона.

      У местного почтенного прелата

      за крохи подрабатывала прачкой,

      похоронив родителей и брата,

      помёрших от неведомой горячки.

      Её семья – сверчок за ветхой печкой.

      Крылатая душа среди бескрылых

      она жалела слабых и увечных.

      На пыточную площадь не ходила.

      Девицу бы епископ не обидел,

      платочек ей совал ещё с порога.

      С добром пришёл в сиротскую обитель,

      но  рьяно отбивалась недотрога:

      царапалась, в него швыряла миски,

      а после  кочергой гнала  из дому.

      Пытался по-хорошему епископ.

      Теперь, конечно, будет по-плохому.

      И власть, и голова даны  прелату —

      состряпал дело ведьмовское прытко.

      Не захотела взять за ласки плату —

      помрёт в тюрьме, скорей всего под пыткой.

      Воздастся всем и каждому по вере…

      Никто и не подумал заступиться:

      привычно людям врать и лицемерить,

      сочувствия  не сыщешь и крупицы!

      «Вестимо, ведьма,» – страха нагнетая

      шептались горожане оживлённо…

      Да разве приживётся в чёрной стае

      беспомощная белая ворона.

      Её щипали добрые соседи,

      когда вели  к тюремному подвалу.

      Всё тщилась  доказать: она не ведьма —

      и исступлённо  крестик целовала.

      Пытал он жертву лично, сняв сутану,

      но не успел натешиться епископ:

      не досмотрела пьяная охрана —

      в седьмую ночь загрызли девку крысы…

      Немыслимая, равных нет которой,

      и прежде не бывало никогда,

      великая жара накрыла город.

      Во всех колодцах высохла вода.

      Скот убегал, и улетали птицы.

      Давя друг друга люди мчались вон,

      сгорая у невидимой границы,

      и каждый был на муки обречён.

      …Исчез проклятый город, словно не был,

      с ним сгинуло накопленное  зло,

      и ливнями беременное  небо

      на землю