На грани. Кэтрин Болфинч

здании? От секса в углах расселение, конечно, бы не помогло, но явно сделало бы это здание чуть тише.

      Я толкнула дверь в комнату, которая оказалась не заперта. Линда сидела на привычном месте за столом, что-то снова усердно записывая.

      – Где ты была? Не видела тебя на лекции Берда, – не поднимая головы, поинтересовалась девушка. Я поморщилась, закрыла дверь.

      – Захотелось прогуляться, ты же знаешь, что мне иногда просто необходима вторая чашка кофе, – я бросила сумку в угол кровати, затем плюхнулась следом за ней. – Как Пол? – за год около девушки я узнала, куда давить и что спрашивать, чтобы перевести тему и переключить ее с одной сплетни на другую. Одним из новых и более действенных переключателей был Пол.

      – Ой, ему уже лучше. Я заходила к нему пару часов назад, – мгновенно отозвалась она, развернувшись ко мне. – Его стошнило прямо на ковер, а потом он меня выгнал. – Линда поморщилась, видимо, увиденная картина получилась не очень хорошей. Ну, это и не удивительно. Столько времени они были вместе и просто целовались. О каком доверии и стеснении могла идти речь?

      – Надеюсь, скоро ему станет легче.

      – О да, я тоже, иначе наш поход в кино накроется, а я этого слишком долго ждала. – Линда обиженно надула губы, а затем отвернулась к тетради. Я развалилась на кровати, подложив руки под голову. Может, устроить себе сегодня вечер ничегонеделания? Дать организму отдохнуть?

      Нет, не пойдет.

      Я поднялась с кровати, взяла тетрадь с конспектами и принялась выделять важные моменты, которые могут пригодиться на экзамене. Все-таки, чтобы быть лучшей студенткой на курсе, нужно поддерживать тонус мозга.

      Линда умолкла, что-то активно выписывая. Так что единственным фактором отвлечения и шума был гам в коридоре.

      Маркер то и дело соприкасался с бумагой в клетку, подчеркивая нужные цитаты и термины. Медицина полна сложностей и ответственности за жизни людей. Было страшно поступать на этот факультет, но это моя мечта с четырнадцати лет. С того момента, как отец попал в аварию. В свои сорок. Это оказалось тяжело. Его смерть стала для нас сильным ударом. Для меня особенно. Он учил меня ездить на велосипеде, защищал от рассерженной двойками мамы, потом мирил нас, шутя по поводу и без. Он был нашим лучом света и опорой в этом мире. А потом он ушел, оставив дочь-подростка и жену. Мама не сломалась. Сначала плакала по ночам, чтобы я не видела. Выпивала за ужином бокал вина, а иногда и целую бутылку. Но быстро взяла себя в руки. Вспоминала, что у нее есть дочь, которая тоже огорчена потерей. Так и получилось, что мы остались вдвоем против целого мира. А потом она заболела. Не знаю, как это произошло, но в один день ей просто поставили неутешительный диагноз и настояли на стационаре. Пришлось продать дом, мне найти работу. Так я и оказалась в той точке, в которой находилась сейчас.

      Телефон брякнул. Я машинально глянула на засветившийся экран. А потом он зазвонил, подсвечивая имя главной медсестры корпуса. Сердце вмиг рухнуло куда-то на пол, привычно холодные