Триггерная точка. Евгений Юрьевич Ильичев

за ними пристроился потертый Трабант-601 и следовал по пятам весь маршрут. Таксист, похоже, не придал этому факту никакого значения. Работа разведок в Берлине тех лет не удивляла никого, а вот абсолютное спокойствие Эльмы назвать профессионализмом Коликов не мог. Он точно знал, что девушка слежку не заметила. Даже Коликов – опытный, тертый разведчик – не смог бы похвастать такой выдержкой, которую она сейчас демонстрировала. Оставалось одно: она точно не разведчица и слежку попросту не замечает. Стало быть, либо дилетантка, либо о наблюдении за собой знает давно и вообще не обращает на этот факт внимания. Коликов, чувствуя эмоциональный фон Эльмы, склонялся к первому варианту.

      Преследователи вели себя довольно нагло. Слежку почти не скрывали и в скудном потоке машин ехали, почти не таясь.

      «Штази, – сделал вывод Коликов. Да и действительно, чего на своей территории в шпионов играть? Есть задание отслеживать пути объекта, значит, нужно выполнять. – Интересно, чего им от нее нужно?»

      Ехали недолго. Уже через пятнадцать минут девушка бодро цокала каблучками по внутреннему двору здания музея Боде, где, судя по всему, и работала. Для широкой публики музей еще не был открыт. Насколько Коликов знал, первые художественные галереи на острове музеев в Берлине должны будут открыться только в шестьдесят третьем. Сейчас же в музее Боде полным ходом шла реставрация и подготовка к приему первых посетителей.

      Эльма прошмыгнула в здание через неприметную дверь служебного входа, так и не заметив двух мужчин в штатском, сопровождавших ее от самого моста. Коликов видел их в отражениях витрин и полированных пухлых крыльях стареньких авто, проезжавших мимо.

      Девушка бодро поприветствовала пожилого охранника на входе и перекинулась с ним парой дежурных фраз. Дедок похвалил ее наряд и получил в ответ обворожительную улыбку. Эльма передала привет жене охранника, видимо, тоже служащей музея, горячо поблагодарила старика за какой-то «чудесный пирог» и поднялась по массивной винтовой лестнице на второй этаж. Там она открыла собственным ключом один из кабинетов и оказалась на своем рабочем месте. Оно было небольшим. Массивный стол находился в самом углу кабинета, вдали от окна, наглухо задрапированного тяжелой шторой. Над столом висели довольно мощные лампы, защищенные светофильтрами. Стены были украшены картинами неизвестных Коликову художников – что-то из раннего импрессионизма.

      «Немцы – такие немцы, – подумал капитан. – Все у них всегда правильно, все на своих местах и по регламенту».

      Штора на окне, по всей видимости, препятствовала попаданию прямых солнечных лучей на картины, которые изучала и каталогизировала Эльма. По той же причине на мощных лампах были установлены светофильтры. Следующие пять часов не принесли Коликову никакой информации. Его подопечная несколько раз спускалась в хранилище, располагавшееся на цокольном этаже, брала из него какую-нибудь картину под личную подпись и тщательно изучала ее у себя в кабинете.