Триггерная точка. Евгений Юрьевич Ильичев

Тимур и ненавязчиво обвел ванную комнату чужим взглядом: хотел оценить обстановку. По тому, какой унитаз в квартире, есть ли в ванной комнате вытяжка, дополнительные зеркала, сколько зубных щеток, сколько халатов на вешалке, есть ли среди них мужские и так далее, можно было многое узнать о человеке, о его привычках, семейном положении, здоровье, достатке. Обычно такое вмешательство не приводит к подозрениям. Объект, особенно после пробуждения, даже не замечает таких манипуляций. Ему кажется, что он это сделал сам. Сам оглянулся, сам взял ту или иную вещь с полки, сам открыл дверцу шкафа. Машинально. Никто не будет спорить, что хоть раз в жизни открывал дверцу холодильника просто так и с минуту просто таращился в его недра, а потом, ничего не взяв оттуда, закрывал холодильник и возвращался к своим делам. Примерно так и чувствуют себя проводники, когда ими управляет оператор.

      Коликов же вновь почувствовал волнение девушки.       Когда находишься в чужой голове, то неизбежно полностью сливаешься с объектом наблюдения. Думаешь на его языке. Осязаешь мир его органами чувств. Ощущаешь боль, возбуждение, страх, смятение, наполненность мочевого пузыря, зубную оскомину, даже религиозный трепет. Все эмоции и чувства, принадлежащие объекту, ощущаются, словно свои собственные. Единственное, куда не мог проникнуть внедренный наблюдатель, это память и мысли объекта. Коликов ощутил страх Эльмы. Она обернулась на запертую дверь в ванную. Обернулась так, словно ожидала увидеть там кого-то. Словно чувствовала, что за ней следят. Собственно, так оно и было, Коликов сейчас именно этим и занимался – следил за девушкой. Ощутить его присутствие она не могла. Не должна была по всем законам. Но почему-то ощущала.

      «Что ж, – подумал Коликов, – впредь буду осторожнее».

      Девушка еще с минуту прислушивалась к себе и к окружающему миру. Решив, что ей померещилось, она пожала плечами и принялась за утренний моцион. Почистила зубы, приняла душ, высушила полотенцем волосы и, накинув коротенький халатик на все еще влажное и разгоряченное тело, направилась в кухню готовить завтрак. Душ, к слову, Коликов выдержал стоически, хотя Эльма не упустила возможности поиграть с собой струями воды. Или девушки каждый раз ТАКОЕ ощущают в душе?

      Яичница с жареным беконом, тосты, заварной кофе, сигарета популярной американской табачной компании, пара страниц модного западного журнала.

      «Нет, Эльма Хейнкель, вы точно не простой искусствовед», – подумал Коликов и затаился.

      Позавтракав, девушка высушила и уложила волосы, мурлыкая под нос какую-то легкую мелодию. Наличие западных ежедневных гигиенических средств для женщин, равно как и богатый гардероб, подтвердили догадку, вертевшуюся в голове Коликова. Эльма Хейнкель, искусствовед музея в восточном Берлине, была не той, за кого себя выдавала. Очевидно, у девушки водились и деньги, и все блага цивилизации, которых не было у рядовых жителей ГДР начала шестидесятых. Кто она? Провокатор? Шпионка? Элитная проститутка? Версий было много, но главный вопрос,