За границей Восточного Леса. Полина Сутягина

для купания. Слуги уже легли спать, а Топорик, который, когда они ступали на сушу, жил у друга, еще не вернулся. Тогда Ригзури снова покинул дом, и двинулся вдоль берега. Ночи здесь стояли теплые. Ригзури разделся и вошел в воду. Океан слегка холодил кожу. Вода с тихим плеском раскатывалась по песку, поглощая следы босых ног юноши. Он заходил все глубже, и вода охватывала его обнаженное тело. Он нырнул. Ему хотелось остудить ворох мыслей, что одолевал его всю дорогу домой. Как могло получиться, что их соседи и братья опустились до торговли своим домом? А ведь они тогда… тогда… в ту злополучную ночь, ехали именно к ним.

      Уже много лет связи между двумя Лесами и их народами становились все более отдаленными. И тогда дети одного из вождей племен Лесов Востока были отправлены как посланники к жителям Западных Лесов. «Братьям, как считали мы, а выходило, что они уже давно жили совсем иной жизнью. И якшались с этими опустившимися людьми Равнин. Еще вопрос не поступили бы они с нами так же, как эти недостойные имени человека существа с Равнин?» В Ригзури закипала ярость. Он с силой работал руками, и не заметил, как уже достаточно удалился от берега. Вода переливалась красками ночи. В ней, вторя отражениям созвездий, от прикосновения к телу юноши зажигались огоньки неуловимых человеческому глазу организмов.

      От его широких махов расплывались светящиеся круги. Ночь была пьяна от звуков, свистов и шорохов сельвы. Необычные животные перекрикивались с веток, а во тьме и хитросплетении ветвей распускали свои нежные белые цветки ароматные растения. В них засовывали мохнатые мордочки летучие мыши и длинными язычками слизывали нектар, пачкая любопытные носы в яркой и клейкой пыльце.

      Юноше же среди всего этого многообразия жизни казалось, что он одинок. Он чувствовал себя необитаемым остовом в этом безбрежном океане, островом скалистым и безжизненным. Вскоре в теле начала накапливаться усталость. Он повернул назад. Выбравшись на берег, Ригзури перекинул через плечо штаны и рубаху и нагой отправился к дому, зная, что вряд ли кого повстречает на пути, а если это и произойдет, то тот будет с большой вероятностью столь нетрезв, что ему и дела не станет до облачения встречного.

      За время отсутствия хозяина, людей в доме прибавилось. В гостиной на плетеном диванчике посапывал коренастый морячок: Топорик недавно вернулся с веселой пирушки и растянулся где пришлось. Когда на пороге в обрамлении ночи появился силуэт обнаженного мужчины, первой мыслью поддатого пирата было, что на город напали туземцы. Но потом в вошедшем он распознал хозяина дома и расхохотался.

      – Что? – прохрипел он с софы, – капитан обобрал тебя до нитки в карты? – и снова разразился смехом.

      – Отнюдь, – с улыбкой ответил Ригзури. Он вошел в дом и, закрыв за собой дверь, зажег на столе свечу. Потом натянул штаны и сел на стул напротив Топорика.

      – Ходил освежиться.

      – Вот, все-таки… должен признать, ты дурак, друг мой! – отметил с нетрезвым смешком Топорик. – Ну отчего брезговать удовольствиями, если они тебя