Баттонскиллъ 3. Рабство Кольца. Александр Изотов

глазницы убитого, и я понял, что вместе с соплями у бедняги высосали и мозги.

      Тут тролль закрутил головой, стал шумно чесать затылок. Скрипнуло лезвие топора, показалось из-за его спины. Я обомлел: на секире был накинут почти располовиненный гоблин. Везунчик напоролся на лезвие грудью, да так и висел, будто обезьяна, спящая на ветке дерева.

      На труп бедняги почти никто не обращал внимания. Лишь один из гоблинов, отбрасывая раскиданные везде ящики, время от времени кивал в сторону топора и со смехом бурчал:

      – Пусть Бурдюк убирает, на!

      – Вместе с Рохлей!

      – Ой, на, ну ты даёшь, на!

      Шурующие гоблины выскочили из одного ряда ящиков, и перескочили в следующий. Меня отвлёк шум с другой стороны: там тоже на склад заходили гоблины.

      – Здорово, на!

      – Нашли, на?

      – Ни хрена!

      Но ещё, готов поклясться, я увидел слабое марево в воздухе. Силуэты далёких гоблинов словно искажались в какой-то линзе, и эта линза была гораздо ближе.

      Долбанный Надзорщик, это мог быть только он…

      Отпрянув, я сразу пополз обратно.

      – Так, народ, чего делаем?

      Боря с готовностью подкинул булаву на ладони:

      – Я выскакиваю и валю громилу. Вы всех остальных.

      Усмехнувшись, я спросил:

      – А реальный план?

      – Песни нету, – Толя замотал головой, – Я вообще пустой.

      – Дубинку доставай, значит, – бросил я, поднимая голову.

      В принципе, можно было попробовать и забраться.

      – Значит, дуем наверх.

      – Ну, ядрён батон, а тролля оглушить?

      Я схватился за трухлявую доску ящика, потом попробовал другую. Вроде держится.

      И подтолкнул Биби:

      – Давай, лезь.

      – Я… высоты… это…

      – Ты съела мох?!

      Манюрова покачала головой, и я сделал страшные глаза:

      – А почему?

      Ничего не ответив, рыжая сразу же схватилась за доски и стала карабкаться вверх.

      Рядом со мной протиснулась Блонди, уже в человеческом обличье.

      – Гончар, если я сломаю ногти, с тебя три золотых, – она зацепилась, полезла по ящикам.

      Её юбка задела мне по лицу, и я фыркнул. Кому чего, а ей ногти.

      И в этот момент мелькнули тени в нашем ряду, в проходе показались ушастые коренастые силуэты. Мы сразу замерли: в конце штабелей нас скрывает густая тень, сразу не разглядят.

      – Видишь, на?

      – Жизнь темна, как ночь черна… – вдруг ответил гоблин.

      – Ты чего, на?

      – Стихи, на!

      Тут доска, за которую зацепилась Биби, хрустнула, и девчонка поспешно схватилась за другую. Вниз посыпалась труха, и звякнул вылетевший гвоздь.

      – Это же… – даже гоблины оторопели.

      – ПОШЛИ, ПОШЛИ! – я рванул Толю и Бобра к ящикам.

      – Братан, а драка?

      Я ткнул вверх:

      – Блонди толкай!

      Боря сразу вскинул голову, на покачивающуюся на фоне потолка юбку Блонди, а потом рванул по жалобно скрипнувшим доскам. Лана сверху завизжала:

      – Кого