Небоскребы магов. Гай Юлий Орловский

споро, даже груженые, хотя какой там у них груз, одна видимость. Еще несколько раз нас пытались ограбить, и, думаю, одним ограблением дело бы не обошлось. Фицрой то и дело пускал в дело меч, красуясь даже передо мной приемами. Вообще-то не слишком уж виртуозными и хитрыми, я и то могу лучше, но понимает, насколько в рукопашной важна скорость, и двигается, как разъяренный кот в стае собак.

      Я обычно держал пистолет наготове, но стрелять приходилось редко, Фицрой успевал, хотя потом бахвалился, как и кого зарубил, а я ехидно указывал, сколько ударов он пропустил и где у него будут кровоподтеки.

      После восьмого и десятого нападения я сказал с сердцем:

      – Все, сдаюсь!.. Мяффнер прав, когда несмотря на свое мягкосердечие соглашался на зачистку этого… племени. Брандштеттер вообще желал бы истребить этот народ с женщинами и детьми.

      – Дикари, – согласился он. – Им тут жрать нечего… Это от бедности.

      – Здесь хорошая земля, – возразил я. – Паши да сей, на пропитание всегда хватит. Скот надо завести, вон какая долина!.. Охотой, как они промышляют, целому народу не прокормиться.

      – А разбоем? Я знавал такие. Правда, мелкие.

      – Торговые пути не слишком, – сказал я. – Тут не поживиться. А если бы шел большой грабеж, любой король прислал бы армию и все равно бы их истребили. Но теперь король Антриас выполнит за ее величество всю грязную и неприличную работу…

      Он насторожился.

      – Какую работу?

      Я отмахнулся.

      – Не бери в голову. Вон олень побежал… Или это косуля?

      – Какую работу? – повторил он.

      Я вздохнул.

      – Это секретные сведения, Фицрой. Но тебе, как другу, проболтаюсь. Армия Антриаса пройдет здесь, чтобы вторгнуться в Дронтарию.

      – Что… ты серьезно?

      – Еще как, – заверил я.

      У него радостно вспыхнули глаза.

      – Это же здорово! Наконец-то все завертится. А то, как муха в сметане, все застыло…

      – Война, – сказал я, – беда, Фицрой. Кому-то честь и слава, а Улучшателю ухудшение условий работы. Уверяю тебя, если работа по-настоящему интересная, то она куда увлекательнее любой войны!

      Он пробормотал:

      – Такое не представляю, но верю на слово. Покажешь такую работу, вообще пойду к тебе учеником. Но пока что война – самое веселое и жизнерадостное занятие! Если Антриас пойдет на Дронтарию, он в схватке с гуцарами потеряет часть своей армии. Пусть малую, но все же…

      – Это есть в калькуляции, – заверил я. – Все просчитано. Сколько тысяч человек умрет на поле боя, сколько останется раненых, покалеченных, сколько попытается уползать с распоротыми животами, волоча за собой выпавшие кишки…

      Он посмотрел на меня с уважением.

      – Ну ты и зверь… И так спокойно говоришь!

      – Так я же не про людей, – пояснил я.

      – А про кого?

      – Про живую силу противника, – пояснил я. – А по завершении кровавых битв нужно говорить насчет того, кто проиграл,