Золушка для инквизитора. Леси Филеберт

Катя, – обеспокоенно говорила она, нависнув надо мной, – пожалуйста, одумайтесь. Не морите себя голодом. Конечно, многие храэны отказывались от мирских благ во имя очищения души и тела. Я слышала, что храэна Марри, супруга храэна Кетерри, голодала девятьсот дней, дабы на нее снизошло озарения. Но она… она же другая была… Вам нужно кушать. Вы же худенькая такая… а храэна Марри… она во-о-от такая была.

      Дина широко развела руки, показывая, какой конкретно была эта храэна. Необъятной. Вот какой.

      Кажется, я догадываюсь, как именно она отказывалась от еды. Днем наверняка изображала праведницу, а ночами хомячила под подушкой калорийную булочку.

      Хм, ночами…

      Лоренсо запретил меня кормить, но он ничего не сказал про спонтанные набеги. Буду аки таракан, пробираться на кухню в ночи и, подергивая усиками, воровать что-нибудь съестное.

      Если честно, от голода сводило живот. Я, конечно, как и любая девушка, любила категорично заявить, мол, всё, сажусь на диету. Устрою-ка себе разгрузочный день. Отныне – только кефир. Но – как и любая девушка – срывалась через пять часов и отъедалась шавермой.

      Сегодняшний разгрузочный день удался на славу. Дина приносила воду – видимо, поить меня не запрещалось. Но и всё на том.

      Поэтому, едва в доме утихли голоса, смолкли шорохи, я пошла на разбой. С твердой уверенностью не только поесть, но и запастись на завтрашний день.

      ***

      Так прошло несколько дней. Отныне я питалась ночами, пробираясь на кухню, когда все в доме уже спали. Город засыпает – просыпается мафия, муа-ха-ха! Ну, точнее, одна оголодавшая девица, которая тихонько проскальзывала по коридорам босиком, а обратно в комнату возвращалась, неся в подоле платья что-нибудь съестное, чтобы не окочуриться на следующий день от голода.

      Меня никто не замечал. Лишь однажды меня застал за «ночным разбоем» мальчишка – сын поварихи, кажется, его звали Райном. Он вошел на кухню, наверное, тоже с желанием что-нибудь стащить из погреба или просто водички глотнуть. Но вместо этого застыл на пороге и уставился на меня, поедающую наваристые щи прямо поварешкой из большой кастрюли. Я так и замерла с поварешкой в зубах, настороженно глядя на мальчика. Но тот только испуганно ойкнул, смутился и дал деру из кухни. Наверное, он не стал никому говорить, что видел меня, так как прислуга помалкивала, да и Маркус – тоже. Я его вообще несколько дней не видела, и пока что меня это полностью устраивало.

      Запасенную еду складировала у себя под кроватью. Фрукты, хлеб и различные сладкие булочки, всякие пряники и прочая выпечка. Даже огурцы к себе тащила и радостно хрустела ими в обеденное время.

      – Просто Катя, а вы так похорошели за эту неделю! – восхищалась Дина мной, когда в очередной раз принесла мне попить. – Отказ от мирских благ во имя очищения души и тела воистину пошел вам на пользу!

      Я криво улыбнулась и чуть не подавилась куском яблока, который прятала сейчас за щекой.