Еще одна жизнь. Алёна Макеева

достаточно светлыми глазами. – Знакомься, это Келли, – представил он меня своей маме, а я поспешила встать.

      – А, Келли, – растерянно улыбнулась мама, но по ее глазам было видно, что она знает, кто я такая, от чего я замерла. – Как Вы себя чувствуете? – Улыбнулась она мне.

      – Благодаря Вашему сыну хорошо, – выдохнула я. – Я позвонила папе, он не даст его исключить из школы, это не справедливо, – попыталась я успокоить эту чудесную, милую женщину.

      – Мисс О’Нейли? – Вышел директор из кабинета, а мама Дилана вся напряглась.

      – Мистер Олрад, – напряженно выдала она приветствие.

      – Мы сейчас ожидаем приезда родителей еще двоих участников инцидента, чтобы досконально во всем разобраться, – нарочито вежливо говорил директор. – До меня дошла информация, что не все так однозначно, как нам было представлено утром, так что пока мы отложим решение об исключении Вашего сына до прояснения ситуации.

      – Но Дилан очень воспитанный мальчик, он бы никогда не ударил человека просто так, – переполошилась, как выяснилось, мисс О’Нейли.

      – Мы все решим, подождите, пожалуйста, здесь, – тут же «смело» ретировался в кабинет директор.

      – Присаживайтесь, – достаточно надменно глянула на маму Дилана секретарь, от чего я начала злиться. То есть, как выстиласться перед богатыми родителями, так она – сама вежливость, а как простой человек, так надменность и холодность. Я прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, чтобы не начать орать.

      – Извините, – процедила я сквозь зубы, обращаясь к секретарше.

      – Да, мисс Бейли, – радостно перевела она на меня взгляд.

      – А Вы не хотите предложить мисс О’Нейли чай или кофе, – сверлила я секретаря взглядом, та открыла рот и, опешив, уставилась на маму Дилана.

      – Чай, кофе, мисс О’Нейли? – Напряженно выдала она.

      – Нет, спасибо, – присела мама Дилана на краешек кресла рядом с нами.

      Секретарь, видимо, от греха подальше, решила ретироваться из кабинета.

      – Вот это ты всех тут строишь, – восхищенно глянул на меня одноклассник.

      – Ну, я же – олимпийская чемпионка, мне можно, – психанула я и посмотрела, куда сесть.

      Одноклассник подал мне руку и помог сесть, потом устроился между нами с его мамой и, тяжело вздохнув, закрыл лицо руками. Несколько минут мы сидели в гробовой тишине, погруженные каждый в свои мысли.

      – Так значит Дилан? – Посмотрела я на хоккеиста.

      Тот усмехнулся и глянул на меня:

      – Я ж говорил – прозаичное имя.

      При этих словах его мама уставилась на сына.

      – И это, – подчеркнула я слово, – ты говоришь человеку с именем Келли, – острила я.

      Дилан прыснул со смеху, а мама открыла рот от изумления. Ее сын, заметив это, тут же стал серьезным.

      – А мне нравится имя Дилан и Келли, – вдруг встряла она в наш разговор.

      – Мне тоже, – поддержала я ее.

      – Угу, спелись значит вот так с ходу, да? – Посмотрел на нас Дилан.

      Я лишь дернула бровью. А Дилан снова рассмеялся,