Незабудка. Книга 1. На границе света. Керстин Гир

блестящая идея, но мне надо было что-то предпринять. Полицейские не захотели создавать фоторобот по моему описанию. – Он криво улыбнулся. – Это вообще разочаровало меня больше всего. Они совершенно не заинтересованы в том, чтобы расследовать твоё дело.

      Тут не поспоришь. Для полиции я был всего лишь идиотом, легкомысленным тинейджером, который по непонятным причинам, а может, под действием алкоголя или наркотиков занимался паркуром посреди улицы и сам полез под машину.

      – Наверное, дело уже давным-давно закрыли, и женщина, которая меня сбила, не будет признана виновной. Понятия не имею, есть ли у моих родителей страховка, которая покроет эти расходы, или им пришлось платить из собственных сбережений. Они лишь повторяют, что это не мои заботы, что всё хорошо… – Я вздохнул.

      Лассе в знак поддержки вздохнул вслед за мной:

      – Я поклялся, что ты не был пьян. И что ты никогда по доброй воле не бросился бы под машину.

      – Спасибо, – растроганно сказал я.

      «Может, всё-таки рассказать ему о волке и обо всех странных вещах, которые сказала синеволосая? Кто ещё мне поверит, как не лучший друг».

      Но, с другой стороны, я сам себе уже не очень верил. Мне так хотелось залезть в интернет и поискать всё, что я пока помнил из того вечера. В мыслях я прокручивал все события снова и снова, боясь, что забуду: «Венаторес, Капите, Сирин…» Но до вчерашнего дня я даже не мог взять в руку телефон, не говоря уже о том, чтобы набирать текст или читать.

      Из коридора послышался писк приборов. Сейчас это был тревожный сигнал, который отозвался долгим эхом. И по коридору последовали быстрые шаги медсестёр.

      – Это хуже, чем пожарная сирена, – сказал Лассе.

      – Скорее всего, в соседней палате кто-то двинул кони. – Я повернул голову в сторону и попробовал выглянуть в коридор. – Если они так бегают, это всегда что-нибудь серьёзное.

      Лассе громко сглотнул:

      – Ох, дружище. Куда же тебя занесло. Настоящий фильм ужасов. Я просто не понимаю, как это могло произойти. Правда, последние три с половиной недели были худшими в моей жизни. Худшее Рождество, которое я когда-либо проводил.

      – Да ну, а вот у меня вполне ничего. Я лежал себе в коме. Под болеутоляющими. Крутая штука.

      Я тут же пожалел о своих словах. На лице Лассе, хотя оно и расплывалось у меня перед глазами, отразилась смесь заботы и чувства вины. Кажется, шутить было пока рановато.

      – Мне жаль, – поспешно сказал Лассе. – Я полный идиот. Ты лежишь здесь, такой худой, глаза бегают, повсюду торчат эти трубки, весь переломан, в шрамах, только что находился на волосок от смерти, а я тут сижу и жалею себя. Просто знай, что для нас это тоже было нелёгкое время. Мы… – Он кашлянул. – Я так боялся, что потеряю своего лучшего друга…

      Сейчас он больше не смотрел мне в глаза, а уставился куда-то в пол. Возможно, как раз в ту точку, где под кроватью болтался мешок для сбора мочи.

      «Вот кошмар».

      – Бегающие глаза – это нистагм, – смущённо пояснил