Грань. Евгений Семенов

узнал его. Этот голос. Узнал сразу, еще в тот момент, когда тот обратился в первый раз, но поверить в его существование, значит усомниться в адекватности своего психического состояния. Возможно, это результат обезболивающих, что мне дают.

      – Илья это же ты? – подумал я.

      – Да, дружище, всего лишь я. Как долго мы с тобой не виделись.

      – Виделись? – подумал я, – Мои глаза закрыты, я слышу голос, но не вижу.

      – Со временем, если получится, я научу тебя видеть меня и мой мир.

      В моей голове забились множество вопросов, которые я хотел задать Илье.

      – Ты слышишь все, что у меня в голове?

      – Нет, – ответил Илья, – обычно просто какой-то шум, но если вопрос адресован мне, я понимаю.

      – Тебе было больно? – спросил я, не рассчитывая, что Илья сразу поймет, о чем я говорю, но он все понял.

      – Если ты про ту ночь, когда я ушел, то нет. Я заснул. Проснулся уже здесь. Не сразу. Тут нет времени. До тех пор, пока ты не позвал меня, я не слышал и не видел твой мир.

      – Позвал? – я попытался вспомнить. Не пришло никаких воспоминаний, которые указывали на это, – я позвал тебя?

      – Ну, да. Я услышал тебя. Ты в палате. Твое тело переломано. Предположу, что ты был тут, в моем мире.

      Я задумался. Если учитывать, что я разговариваю с кем-то, кого не вижу, который давно покинул этот мир, то предположить, что я в состоянии комы проник частью сознания или души в его мир, вполне возможно. Нелепо, с точки зрения здравомыслия, но возможно.

      – Я не сошел с ума?

      – Не думаю. Мы сваляли дурака в тот момент, когда выпили проклятый эликсир, а не теперь.

      – А может быть, он сработал? Ты умер, – тут я немного замялся, – ну, то есть, ушел в твой мир, но я с тобой разговариваю. Не может ли это быть доказательством, что он сработал?

      – Я так-то немного по-другому себе представлял вечную жизнь.

      – А ты… – я понял, что следующий вопрос может показаться Илье обидным, но решился все-таки спросить, – Ты изменился? Или ты все такой же как в тот самый день?

      – Не знаю. Я не вижу себя, тут нет зеркал. Надеюсь, ты мне скажешь в тот момент, когда сможешь меня увидеть. Я набрался терпения. Что мне еще тут делать все эти годы.

      Из мысленного разговора меня вывели звуки снаружи.

      – Дмитрий, вы очень сильно улыбаетесь. Вам лучше, – прозвучал женский голос.

      – Выкарабкивайся. Мы еще встретимся, – голос Ильи стих.

      – Увидимся, – ответил я и открыл глаза.

      – С кем это вы хотите увидеться? – надо мной склонилась медсестра.

      – Я произнес это вслух?

      – Не то, чтобы прямо громко, но достаточно отчетливо, – улыбнулась она, – так с кем?

      – Видимо с вами, – произнес я, не зная, что еще ответить.

      4.

      А потом была реабилитация. Утомительно долгий процесс. Помимо травмированного тела мне пришлось восстанавливать свое стремление жить. Илья мне помог в этом. Тот самый разговор с ним, несомненно, сыграл важную роль. Роль дохлого хоря больше не прельщала меня. В хоккей я