Колье с изумрудами. Людмила Петровна Шмидт

я бросила платье на кресло, а утром второпях не повесила его в шкаф. Платья на кресле не было. Ясно, бабушка не смогла пройти мимо такого безобразия. Придётся извиняться. Из кухни доносились вкусные запахи. Бабушка всегда старалась меня накормить досыта, ей постоянно казалось, то я не доедаю, поэтому такая тощая. Я же рада тому, что не приходится сидеть на постоянной диете, как Нике. Она мне всегда завидовала по этому поводу. Говорила, что из меня выходит больше, чем входит.

      – Бабулечка, как вкусно пахнет! Есть хочу, умираю. Как хорошо, что ты приехала! Я так рада! – я обняла бабушку, сидевшую на стуле у стола, заполненного тарелками, накрытыми белой салфеткой.

      – Ах ты, лиса! – заулыбалась бабушка, – Знаешь, чем угодить. Давай, садись за стол будем обедать.

      Я наложила в мисочку Найду его любимых рыбных консервов, помыла руки и только потом уселась за стол. Бабушка, молча, наблюдала за мной. Молчание – знак недовольства. Значит, замечание всё-таки будет. Я постаралась побольше расспросить и рассказать, чтобы смягчить гнев.

      – Бабулечка, ты как себя чувствуешь? Всё в порядке?

      – Ах, что со мной станется.

      – Как там мама с папой? – я знала, что они в очередной командировке, где-то на Дальнем Востоке, но надо же угодить бабуле.

      – Сама знаешь.

      Да, разговорить бабулю не удаётся. Я не выдержала:

      – Бабуля, я же торопилась, на работу срочно вызвали, пришла бы и всё убрала.

      – Ты о чём это? Ах, о платье, да уж и забыла.

      – Тогда почему ты такая недовольная? Я в чём-то ещё провинилась? Прости, я не понимаю.

      – Ты тут абсолютно ни причём. Тут такое дело случилось. Даже не знаю, как тебе рассказать. Та помнишь Надежду Сергеевну Аверину?

      – Конечно.

      Ещё бы не помнить эту даму. Всегда очень просто, но изящно одета, она была похожа на киноактрису. Одна из давних подруг моей бабушки. Её муж работал вместе с дедом. Они и познакомились-то благодаря мужьям. Дружили всю жизнь, почти одновременно овдовели, их дружба продолжается и поныне.

      – Внучка у неё в больнице, в коме уже вторые сутки.

      – Сонечка? – от удивления я даже положила назад в вазочку кусочек печенья, который хотела съесть. – Что с ней?

      – Непонятно. Её нашла какая-то женщина здесь у вас, недалеко от клуба. Она же и скорую вызвала. Подождала, когда скорая приехала, и ушла. Врачи не записали её данных. Теперь, даже непонятно: то ли эта женщина была причастна к несчастью, то ли просто проходила мимо. Видела она что-то или нет? Никто ничего не знает.

      – А полиция?

      – А что полиция? Дело завели, только пока никаких подвижек. Наденька сама не своя, себя винит в этом несчастье.

      – Почему себя?

      – Ты не знаешь, да и никто этого не знал, кроме меня, об этом опасно было говорить, Наденька – потомственная дворянка. Сейчас-то уж этим даже гордятся некоторые.

      – Вот это да! Она скрывала это много лет? Что, даже муж не знал?

      – Муж, знал, конечно. Всю жизнь боялся, что кто-нибудь узнает.