Хранительница. Елена Кондаурова

протянул руку и дотронулся до гитары. На какой-то момент она показалась ему живым существом. Он осторожно погладил деку, провел ладонью по струнам.

      – Я беру, – сказал он. – Только заверни получше, я отправлю ее домой с мальчишкой.

      – Я заверну, заверну, – забормотал Редул, заворачивая футляр в холст. – Но знаете ли, мальчишки – такой ненадежный народ. Как бы чего не вышло! – Он с надеждой посмотрел на Таша.

      – Не переживай, Редул. Хочешь, я велю ему зайти к тебе после того, как он ее отнесет, чтобы ты знал, что все в порядке?

      – О, пожалуйста, господин Таш! Я места себе не найду, если не буду знать, как она добралась до дома!

      Таш открыл двери лавки и позвал Вьюна, которого ранее оставил на улице, опасаясь за хрупкие инструменты Редула, а также за его нервы. Тот мигом соскочил с соседского забора, с которого дразнил соседскую же собаку. Войдя в лавку, он восторженно заозирался.

      – Ну, ничего себе! – Он протянул руку к одной из арф.

      – Так, руками ничего не трогать! – прикрикнул Таш. Тот быстро отдернул руку. – Ты знаешь, где я живу?

      – Да кто же этого не знает? – искренне удивился Вьюн.

      – Отнесешь эту вещь ко мне домой. Отдашь Арилике. Скажешь – подарок. Все понял?

      – Да.

      – Погоди. После того, как отнесешь, придешь сюда и расскажешь господину Редулу, как все прошло, он за эту вещь беспокоится. Потом придешь ко мне и расскажешь то же самое. Ясно?

      – Да, Таш. – У Редула округлились глаза от удивления от такого неуважения мальчишки к возрасту и положению Таша. Но что поделать, церемоний между собой изгои не терпели. Вьюн схватил ящик. – Можно идти?

      – Иди, только учти, если ты хотя бы поцарапаешь этот ящик, я выдерну тебе ноги. И ты станешь самым медленным вором в городе. – Последнюю фразу Таш произнес зловещим шепотом.

      У пацана от ужаса глаза выкатились из орбит, потому что всем было известно: Таш всегда делает то, что говорит. Изо всех сил прижав к себе драгоценную ношу, он выбежал из лавки. Таш улыбнулся.

      – Не слишком ли сурово вы с ним, господин Таш?

      – Не слишком, а то может забыть, зачем послали.

      Таш расплатился с Редулом, выложив за гитару приличную сумму золотом, причем Редул божился, что отдает за то, за что взял, и отдает вообще только из уважения к господину Ташу. Таш накинул за преданность еще несколько монет и распрощался. Он и так потерял много времени.

      Верховный жрец Тито-с смотрел в окно своего кабинета. Взгляд его невидяще скользил по макушкам деревьев, которые летом старательно закрывали собой почти весь монастырский двор. Сейчас, поздней осенью, их оголившиеся ветки не способны были спрятать конюшни, амбары, кузницы и т. д., а также суетящихся вокруг них монахов в черных одеяниях и послушников в серых.

      Тито-с отвернулся от окна и, подобрав полы своего черного облачения, сшитого из тонкого шерстяного сукна, привезенного из Саварнии и стоящего бешеных денег, вернулся к письменному столу. Сегодня у него была назначена встреча с одним человеком,