Багровый восход. Павел МИХАЙЛОВИЧ РУБЧЕНКО

шею нещадно холодило.

      – Что же ты, держись! – кричал он, видя, что человек и не пытается зацепиться за спасительную соломинку.

      У мальчика уже зуб на зуб не попадал. «Почему он не держится? Почему?» Он уже разглядел, что попавшим в беду был Володька. Толстый и глупый мальчуган, от которого не было спасения ни в школе, ни на улице. Даже взрослых, он злил своим скудоумием и медлительностью. Самому Тихону тоже когда-то перепало тумаков от него. Наверное, толстяк решил покататься на коньках как всегда, но не учел, что за ночь река не успела промерзнуть на нужную толщину по всей площади. И сейчас, Тихону предстояло сделать тяжелый выбор.

      Вытянув из проруби ветку, он осторожно подошел ближе, примерился к длине шарфа, и воткнул ее в сугроб, наметенный ветром, недалеко от проруби. Наподдал сверху ранцем с книжками, вбивая поглубже, рискуя разделить участь будущего утопленника. Шум взбиваемой руками воды прекратился. Тихон оглянулся: Володьки не было на поверхности. Вскрикнув, мальчишка бросил ранец и, держась за другой конец шарфа, прыгнул в прорубь.

      Словно тысячи иголок впились в лицо, шею, руки. Дыхание перехватило. Холод обжег тело сквозь одежду. Длины шарфа хватило не намного. Тишка повис под водой с поднятой рукой. От ужаса и холода хотелось кричать, и как можно скорее покинуть воду. Он дернул рукой, всплыл, глотнул воздуха и снова опустился под воду. Время неумолимо отсчитывало моменты жизни. Видимость была хорошей, и он заметил бесформенное, темное пятно под собой.

      Течение здесь никогда не было сильным, а глубина редко уходила за четыре метра. Но маленькому смелому мальчику это показалось непреодолимым препятствием. Он снова всплыл, глотнул воздух и заметил, что уже плохо чувствует свое тело. «Шарф! Его нужно отпустить!» – безумная мысль, словно острейшим мечом разрезала разум пополам.

      Тихон ушел под воду, чуть помешкав, отпустил шарф и начал погружаться. Почти сразу он увидел тело Володи. Тот широко раскрыл глаза и рот, и глядел на него, будто не веря, что его кто-то спасет. Большой пузырь воздуха показался из его рта, и поплыл наверх. Легкие Тихона начинали гореть. Он обхватил туловище незадачливого конькобежца и попытался всплыть. Намокшие валенки и пальтишко тянули вниз. Как мог, быстро избавившись от них, мальчик сгреб в охапку утопающего, оттолкнулся от каменистого дна и начал всплывать.

      Светлый кругляш света никак не хотел приближаться. Наконец, рука пробила поверхность воды, не встретив сопротивления! Вынырнув, Тихон закашлялся. Морозный воздух вновь наполнил его легкие! Ухватившись за край шарфа, он, покачиваясь на воде, перехватил спасенного поудобнее.

      – Приходи в себя, ты! – он едва мог раскрыть онемевшие губы. – Ты, эй! Слышишь меня, очнись уже!

      Он попытался похлопать его по щеке, но не вышло. Володя камнем шел вниз, стоило только его отпустить. Только теперь до мальчика дошел весь ужас его положения! Тихон закричал. Не по-детски сильно и громко.

      – Мама! ПО-МО-ГИ-ТЕ! Ма-ма!

      Отчаянно барахтаясь в