Облако в штанах. Владимир Маяковский

сфабрикуешь консервы.

      А если умрешь от котлет и бульонов,

      на памятнике прикажем высечь:

      «Из стольких-то и стольких-то

      котлет миллионов —

      твоих четыреста тысяч».

      Вот так я сделался собакой

      Ну, это совершенно невыносимо!

      Весь как есть искусан злобой.

      Злюсь не так, как могли бы вы:

      как собака лицо луны гололобой —

      взял бы

      и все обвыл.

      Нервы, должно быть…

      Выйду,

      погуляю.

      И на улице не успокоился ни на ком я.

      Какая-то прокричала про добрый вечер.

      Надо ответить:

      она – знакомая.

      Хочу.

      Чувствую —

      не могу по-человечьи.

      Что это за безобразие!

      Сплю я, что ли?

      Ощупал себя:

      такой же, как был,

      лицо такое же, к какому привык.

      Тронул губу,

      а у меня из-под губы —

      клык.

      Скорее закрыл лицо, как будто сморкаюсь.

      Бросился к дому, шаги удвоив.

      Бережно огибаю полицейский пост,

      вдруг оглушительное:

      «Городовой!

      Хвост!»

      Провел рукой и – остолбенел!

      Этого-то,

      всяких клыков почище,

      я и не заметил в бешеном скаче:

      у меня из-под пиджака

      развеерился хвостище

      и вьется сзади,

      большой, собачий.

      Что теперь?

      Один заорал, толпу растя.

      Второму прибавился третий, четвертый.

      Смяли старушонку.

      Она, крестясь, что-то кричала про черта.

      И когда, ощетинив в лицо усища-веники,

      толпа навалилась,

      огромная,

      злая,

      я стал на четвереньки

      и залаял:

      Гав! гав! гав!

      Пустяк у Оки

      Нежно говорил ей —

      мы у реки

      шли камышами:

      «Слышите: шуршат камыши у Оки.

      Будто наполнена Ока мышами.

      А в небе, лучик сережкой вдев в ушко,

      звезда, как вы, хорошая, —

      не звезда, а девушка.

      А там, где кончается звездочки точка,

      месяц улыбается и заверчен, как

      будто на небе строчка

      из Аверченко…

      Вы прекрасно картавите.

      Только жалко Италию…»

      Она: «Ах, зачем вы давите

      и локоть и талию.

      Вы мне мешаете

      у камыша идти…»

      Великолепные нелепости

      Бросьте!

      Конечно, это не смерть.

      Чего ей ради ходить по крепости?

      Как вам не стыдно верить

      нелепости?!

      Просто именинник устроил карнавал,

      выдумал для шума стрельбу и тир,

      а сам, по-жабьи присев на вал,

      вымаргивается, как из мортир.

      Ласков хозяина бас,

      просто – похож на пушечный.

      И не от газа маска,

      а ради шутки игрушечной.

      Смотрите!

      Небо мерить

      выбежала ракета.

      Разве