Облако в штанах. Владимир Маяковский

счетах щелкать.

      А мне не жалко.

      Лица не выгрущу.

      Пусть

      из нежного

      делают казака́.

      Посланный

      на выучку новому игрищу,

      вернется

      облеченный в новый закал.

      Была душа поэтами рыта.

      Сияющий говорит о любом.

      Сердце —

      с длинноволосыми открыток

      благороднейший альбом.

      А теперь

      попробуй.

      Сунь ему «Анатэм».

      В порах мистики вели ему мышиться.

      Теперь

      у него

      душа канатом,

      и хоть гвоздь вбивай ей —

      каждая мышца.

      Ему ли

      ныть

      в квартирной яме?

      А такая

      нравится манера вам:

      нежность

      из памяти

      вырвать с корнями,

      го́ловы скрутить орущим нервам.

      Туда!

      В мировую кузню,

      в ремонт.

      Вернетесь.

      О новой поведаю Спарте я.

      А слабым

      смерть,

      маркер времен,

      ори:

      «Партия!»

      Военно-морская любовь

      По морям, играя, носится

      с миноносцем миноносица.

      Льнет, как будто к меду осочка,

      к миноносцу миноносочка.

      И конца б не довелось ему,

      благодушью миноносьему.

      Вдруг прожектор, вздев на нос очки,

      впился в спину миноносочки.

      Как взревет медноголосина:

      «Р-р-р-астакая миноносина!»

      Прямо ль, влево ль, вправо ль бросится,

      а сбежала миноносица.

      Но ударить удалось ему

      по ребру по миноносьему.

      Плач и вой морями носится:

      овдовела миноносица.

      И чего это несносен нам

      мир в семействе миноносином?

      Гимн здоровью

      Среди тонконогих, жидких кровью,

      трудом поворачивая шею бычью,

      на сытый праздник тучному здоровью

      людей из мяса я зычно кличу!

      Чтоб бешеной пляской землю овить,

      скучную, как банка консервов,

      давайте весенних бабочек ловить

      сетью ненужных нервов!

      И по камням острым, как глаза ораторов,

      красавцы-отцы здоровых томов,

      потащим мордами умных психиатров

      и бросим за решётки сумасшедших домов!

      А сами сквозь город, иссохший как Онания,

      с толпой фонарей желтолицых, как скопцы,

      голодным самкам накормим желания,

      поросшие шерстью красавцы-самцы!

      Гимн обеду

      Слава вам, идущие обедать миллионы!

      И уже успевшие наесться тысячи!

      Выдумавшие каши, бифштексы, бульоны

      и тысячи блюдищ всяческой пищи.

      Если ударами ядр

      тысячи Реймсов разбить удалось бы —

      по-прежнему будут ножки у пулярд,

      и дышать по-прежнему будет ростбиф!

      Желудок в панаме! Тебя ль заразят

      величием смерти для новой эры?!

      Желудку ничем