Мельница на Флоссе. Джордж Элиот

двуколка у нее заново обита и перетянута – а во сколько это встало? – и обеспечена после моей смерти, как и мечтать не могла, – и что же?! Накидывается и кусается, как бешеная собака! Уму непостижимо, как только Всевышний мог сотворить женщин такими! – Последние слова были произнесены со скорбным волнением. Мистер Глегг оттолкнул от себя чашку с чаем и обеими ладонями хлопнул по столу.

      – Что ж, мистер Глегг, ежели вы так ко мне относитесь, хорошо, что я об этом узнала, – произнесла миссис Глегг, снимая салфетку и в превеликом возбуждении складывая ее. – Но ежели вы говорите, что я обеспечена, как и ожидать не могла, разрешите вам заметить, что я вправе была ожидать многого, чего и не увидела. А что до «бешеной собаки», – хорошо, коли всё графство не будет осуждать вас за ваше со мной обхождение, потому как я этого не могу стерпеть и не стерплю.

      Здесь в голосе миссис Глегг послышались слезы, и, прервав свою речь, она изо всей силы дернула колокольчик.

      – Долли, – поднимаясь с кресла, сказала она так, словно ее что-то душило, – разведите наверху огонь и спустите шторы. Мистер Глегг, будьте любезны заказать, что вы желаете на обед. Я буду есть овсянку.

      Миссис Глегг прошла через комнату к маленькому книжному шкафу и, сняв с полки томик Бэкстера[27] «Вечный покой святых», унесла его с собой наверх. Эту книгу она обычно клала перед собой в особых случаях – в дождливые воскресные утра, или когда умирал кто-нибудь из родственников, или когда, как в данном случае, ее ссора с мистером Глеггом была на целую октаву выше обычного.

      Но миссис Глегг унесла с собой наверх и еще кое-что, возможно послужившее вместе с Бэкстером и овсянкой к постепенному успокоению ее чувств, так что к тому времени, когда пришла пора пить чай, она была уже способна примириться с существованием на первом этаже. Отчасти на нее подействовал совет мистера Глегга не трогать лучше пятисот фунтов, пока не подвернется случай вложить их в выгодное дело, но, главное, помог брошенный им мимоходом намек на то, что он щедро обеспечил ее на случай своей смерти. Мистер Глегг, как все люди подобного склада, был крайне скрытен относительно завещания, и у миссис Глегг, когда она бывала в мрачном расположении духа, возникало предчувствие, что, подобно другим мужьям, о которых ей доводилось слышать, он затаил в душе низкое намерение усугубить ее печаль по поводу его кончины, оставив ее в нищете; она твердо решила, что в таком случае на шляпке ее почти не будет крепа и плакать она станет не больше, чем если бы он был ее вторым мужем. Но коли его завещание вправду засвидетельствует его теплые чувства, она с нежностью будет вспоминать о нем, бедняжке, когда его не станет, и даже его глупая возня с цветами, овощами и фруктами и бесконечные разглагольствования по поводу улиток будут казаться трогательными, когда им безвозвратно придет конец. Пережить мистера Глегга и тогда восхвалять его как человека хотя и подверженного слабостям, но по отношению к ней поступившего достойно, несмотря на многочисленных бедных родственников; чаще получать проценты на

27

Нравоучительная книга английского пуританского проповедника Ричарда Бэкстера (1615–1691).