Зови меня Волком. Лина Андреевна Славянова

не оборванцы. Одни важно задирали носы, другие весело приветствовали детишек, останавливались, чтоб перекинуться с ними парой слов, были и такие, что по пути умудрялись позаигрывать с какой-нибудь молодичкой. Дружинников при дворе уважали и любили. Девки предлагали им свои нехитрые угощения, а дети радостно бежали встречать их у ворот и провожали к оружейному двору.

      Всё смолкло неожиданно. Волк даже не сообразил, отчего все притаились. Двор точно замер: дети быстро загнали птицу прямо в избы и попрятались сами. Затихали песни, брань и смех. На Чёрное крыльцо вышел Брониимир и застыл, облокотившись на высокие деревянные перила. Он не сводил взгляда с Чёрных ворот. Волк прекратил мести и приник к стене.

      Ворота шумно отворились, и трое мужиков завели молодую ухоженную кобылку, запряжённую в небольшую телегу. Брониимир оживился, когда лошадушка замерла возле крыльца. Мужики ворочили в телеге мокрый свёрток.

      Князь удовлетворённо кивнул и, бегло глянув на двор, рукой подозвал Волка:

      – Псарь, поди сюда.

      Волк отставил метлу и подошёл к крыльцу.

      – Да, князь, – отвесил сердечный поклон.

      – Видел ли ты, псарь, что бывает, если ослушаться князя? – тихо спросил Брониимир.

      – Да, государь.

      – Надеюсь, ты оправдаешь оказанную честь, – кивнул Брониимир. – Однако я хочу, чтоб ты лучше усвоил, что ждёт тебя, если вздумаешь перечить. Видишь вон ту рогатину?

      Князь указал на крупный раздвоенный столб, который мужики заваливали на телегу.

      – Да.

      – Сейчас мои люди воткнут её на площади, и ты привяжешь к ней псаря, что не смог найти моего сына. Пусть повисит там, пока не найдётся княжич! Заодно и другим наука, что я сделаю с каждым, кого заподозрю в заговоре.

      – Ступай же, – велел Брониимир.

      Волк забрался в телегу. Слуги, уже на ходу, запрыгнули следом и, точно бревно, отталкивали от себя ногами замотанного в тряпьё покойника.

      Звонко стуча подковами, кобылка потрусила к площади. Покойник лежал у самых ног, под ним уже натекла смрадная лужа. Видать, много воды набрал в себя утопленник. Волк отпихнул мертвеца босой ногой и сел ближе к краю.

      – Что, псарь, не любо тебе с покойным предшественником в телеге кататься?

      – Да кому охота-то будет? – проворчал один из слуг, тот, что моложе, примерно ровесник Волку, рыжий, как солома, и рябой. Второй, старый с белой бородой и плешью на макушке.

      Молодой добродушно улыбался, глядя на Волка:

      – Ничего! Сейчас управимся и в баньку.

      – Ага. Прямо быстро так и управимся, – проворчал старик. – Коль духи благоволят, к закату воротимся.

      – Ты главное споро делай, быстрее и ко двору поедем, – улыбнулся Рыжий. – Тебя как звать-то, псарь? Я Тишка, а это – батя мой, Гером.

      – Зовите Волком.

      – Эх! Вот имя-то! Бать, слыхал? Вот как сына надо называть! А то Тишка…

      – Ты отца-то не учи! – рявкнул Гером, отвешивая сыну звонкий подзатыльник. Тишка замолчал, и только глаза его задорно блестели, выдавая сдерживаемый