Пушкиниана Михаила Булгакова. Булгаковские мистерии Очерки по мифопоэтике. Часть V. Алла Арлетт Антонюк

вдохновляло юношу-поэта и приводило в восторг, давая полноту ощущений бытия, демон многократно отрекается: «…ничего во всей природе Благословить он не хотел»:

      Его язвительные речи

      Вливали в душу хладный яд.

      Неистощимой клеветою

      Он провиденье искушал;

      Он звал прекрасное мечтою;

      Он вдохновенье презирал;

      Не верил он любви, свободе;

      На жизнь насмешливо глядел…

А.С Пушкин. «Демон»

      Такой приём многократных отрицаний, абсолютно свойственный природе демона, каким и является воплощение «духа отрицания» у Пушкина, возникает и у Булгакова в диалоге между Воландом и Берлиозом – с тем же запалом бесконечных отрицаний.

      Вспомним, как Пушкин строит свой контрапункт в «Демоне». Пушкинский текст совершенно легко перестраивается в контрапунктную беседу как диалог двух противостоящих сил – Ангела и Демона:

      А н г е л: Мне были новы

      Все впечатленья бытия…

      Д е м о н: Неистощимой клеветою

      <Я> провиденье искушал…

      А н г е л: Мне были новы

      И взоры дев, и шум дубровы,

      И ночью пенье соловья…

      Д е м о н: …ничего во всей природе

      Благословить <я б> не хотел.

      А н г е л: <Мои> возвышенные чувства…

      Д е м о н: <Зову> прекрасное мечтою…

      …тоской внезапной осеня…

      А н г е л: Часы надежд и наслаждений…

      Свобода, слава и любовь…

      Д е м о н: Не <верю я> любви, свободе…

      А н г е л: И вдохновенные искусства

      Так сильно волновали кровь…

      Д е м о н: … вдохновенье <я> презирал;

      <Мои> язвительные речи

      Вливали в душу хладный яд.

      А н г е л: …мне были новы…

      Его <демона> улыбка, чудный взгляд…

      Д е м о н: На жизнь <я> насмешливо глядел…

      А н г е л: Печальны были наши встречи…

Реконструировано нами по«Демону» Пушкина А. С.

      Уже в ходе такой реконструкции, которой мы подвергли здесь текст пушкинского стихотворения и которая заменяет нам длительный структурный анализ, обнаруживается глубокая внутренняя диалогичность и контрапунктный характер произведения Пушкина (содержащий «pro и contra»).

      Подобный приём обнаруживается и у Булгакова в его сцене на Патриарших. Прежде чем Воланд, «дух зла», начинает предъявлять одно за другим свои contra (отрицания положений, выдвигаемых литераторами), Берлиоз трижды и более отрёкся от Бога и трижды от сына Божиего. Воланд, конечно, провоцировал его на это своими речами и вопросами:

      В о л а н д: «… вы изволили говорить, что Иисуса не было на свете? – спросил иностранец, обращаясь к Берлиозу.

      Б е р л и о з: «Нет, вы не ослышались».

      «…никого не было, в том числе