Неизъяснимая прелесть первоисточника. Юрий Шумский

право получить признание и стоять почти что рядом (вы на «П», а я – на «М») с настоящими поэтами и писателями…

      В интересах русского слова в Израиле необходимо показывать истинное лицо невежественных самоиздатчиков, не бояться их воинственности и рева в защиту своей литхалтуры.

      С целью дискредитации самиздатчиков ревнители русской словесности применяли оригинальный творческий прием – сочинение от имени самиздатчиков текстов весьма низкого уровня. И, надо сказать, им это неплохо удавалось. Ниже рассматриваются три небольших произведения, созданные в этом жанре.

      Рассказ «Пантеры» завершается чтением поэтессой Фукс своих новых стихов:

      Лежу в объятьях минотавра.

      А он сношается, нахал,

      В сварной избушке из двутавра

      И изумрудных опахал.

      Я отдаюсь меж двух истерик,

      Я необузданно добра.

      Русалкой я стремлюсь на берег,

      Вся в чешуе из серебра.

      Даже беглое прочтение рассказа не оставляет сомнения в том, что уровни профессионального мастерства ревнителя – автора и Пантеры Фукс вполне соизмеримы, чтобы не сказать более.

      Я повиновался – я за свою жизнь так привык к повиновению, что если некому было повиноваться, я был не в своей тарелке.

      В этом не длинном предложении однокоренные слова встречаются трижды. Также три раза использовано и местоимение «я». Но даже такую частоту взыскательный автор счел недостаточной. И следующая фраза опять начинается с ласкающего слух местоимения:

      Я покорно поставил стихи в номер…

      Третьим персонажем рассказа, помимо автора и поэтессы, является владелица (возможно, редактор) газеты, определяемая как этуаль и правозащитница. Но автор предпочитает называть ее «имя-вымя». Прозвище это родилось, когда в ответ на хвастливое заявление этуали: «Я даю газете свое имя», автор находчиво ответил, правда, мысленно: «Вы даете газете вымя». Разговор происходит еще до знакомства автора с творчеством разнузданной Пантеры, чем и объясняется относительно невысокий уровень сексуальности этого диалога.

      Чуть ниже автор счел целесообразным продолжить удачно найденную рифму, охарактеризовав свою работодательницу как «даму, дающую газете свое имя-вымя-время-бремя».

      «Имя-вымя» – сильно пьющая творческая натура, что подтверждается, к примеру, периодически повторяющейся в разных эпизодах руководящей просьбой: «Бутырчук, у вас со вчера не осталось немного водки»?

      Процесс поглощения спиртного описан довольно ярко.

      Пантера бросилась к нашему имени-вымени в объятья со словами благодарности. Не выпуская друг друга из объятий, они выпили по полстакана водки. А потом я ушел.

      Еще фрагмент.

      Однажды меня послали взять у пантеры интервью. Я повиновался. Вместо начала она простонала стихи:

      Ты оставил меня, понимаешь?

      Ты со мной поступил, как палач…

      Грустным