Судьбы причудливый каприз. Елена Леониди

как нечто высшее. Как заметил Бекон, наблюдать легче, чем мыслить – первое доступно каждому, второе – немногим. Факт обычно схватывает случайное, локальное. Теория – общее и необходимое. Факт ближе чувственному восприятию и, стало быть, телу, а теория – высшему уровню души. Понятно, к чему я клоню? В этом ценностно-различном положении эмпирического и теоретического, факта и теории скрытым образом запечатлено, на мой взгляд, различие человеческого и божественного, более того – благочестивого и греховного. Эмпирическое – это то, что отпало, объявило своеволие, и стремится создать учение, основанное лишь на объектах материального мира. Земное знание, как и само тело, подвержено закону разрушения и смерти. В этом смысл «поврежденности» земли после грехопадения. Это знание устаревает и постепенно исчезает из социальной памяти. Между тем то, что мы называем знанием теоретическим, имеет иную природу. Это – человеческое воспроизведение духовных структур бытия. В теоретическом знании человек пытается прозреть сквозь «повреждённую» природу замысел Творца.

      Эвелина слушала Владимира Владимировича очень внимательно, впрочем, как всегда, пытаясь понять, к чему он ведёт? Возможно, хочет предложить ей тему для статьи? А может он просто решил поделиться своими мыслями с молодым преподавателем? Ответа она не находила. Между тем Владимир Владимирович продолжил.

      – Задача, конечно, не простая. Рассуждать об истории, то есть о фактах гораздо проще. Для того, чтобы видеть глубже необходимо не просто мыслить, нужно отойти от социальной обусловленности нашего восприятия жизни, к высшему уровню души, там, где мышление сплетается с чувством, с интуицией. И вам, Эвелиночка, по-моему, это под силу.

      Эвелина даже сразу не поняла, что ей под силу? Что предлагает ей Владимир Владимирович?

      – Мне?

      – А почему вы так удивились?

      – Очень неожиданно. Я, если честно, ещё не до конца осознала, о чём вы говорили, и вдруг…

      – Не вдруг, поверьте. Я давно присматривался к вам и хотел предложить тему для докторской.

      – Спасибо, Владимир Владимирович. Я была бы счастлива, работать под вашим руководством, но этот вопрос не очень своевременен для меня. Моя дочь, в этом году, заканчивает школу, предстоит поступление в ВУЗ, поэтому сейчас я не смогу начать такую сложную работу.

      – Так я вас и не тороплю, Эвелиночка. Читайте, думайте, для такой работы надо «созреть», настроиться, я вот подготовил вам список публикаций по данной тематике, а через год мы вернёмся к этому разговору. Мне надо ваше принципиальное согласие. Возможно, напишем с вами статью, или на конференцию поедете по схожей тематике.

      – Принципиальное согласие дать могу, а вот сроки устанавливать не люблю. Лучше запланировать на более поздний срок, тогда ощущение свободы для поиска, а получится раньше, тоже хорошо.

      – Да, я с вами согласен. В нашей профессии сроки иногда отбивают желание работать.

      Поблагодарив Владимира