Прогноз погоды для двоих. Рейчел Линн Соломон

Два еврея последними уходят с рождественского корпоратива!

      – Евреи умеют веселиться – у нас одна только Ханука восемь ночей!

      – По-моему, большинство иудейских праздников не про веселье, а про наблюдение и размышление.

      – Согласен. – И Рассел чокается со мной.

      Мне нравится, как он раскрепостился от алкоголя и превратился из подчеркнуто вежливого коллеги в открытого и веселого собеседника. Потрясающе: Рассел Барринджер – еврей, пьяный, симпатичный и сидит в опасной близости от меня! Если я свалюсь со стула (что весьма вероятно), то упаду прямо к нему на колени.

      Рассел пристально смотрит мне в глаза. Это что, приглашение к флирту? А я совершенно утратила навыки!

      – Мне нравится твоя брошка, – сообщает он тоном ничуть не более интимным, чем по телевизору. Значит, все-таки не флиртует, хотя брошка приколота в опасной близости от моего декольте.

      – Ой, спасибо! Не знаю, с чего люди перестали носить брошки. Я вот намерена вернуть их в моду! – Пытаясь дотронуться до брошки, я хватаю себя за грудь. Прекрасно. – Профессия метеоролога – отличный повод делать особенные аксессуары.

      Убирая выбившиеся из пучка волосы, показываю сережки – в одном ухе солнце, в другом луна. И нет, это не флирт! Я не флиртую с Расселом, потому что Рассел не флиртует со мной. И взгляд его кажется чересчур пристальным всего лишь из-за виски.

      – Это ты сама сделала? – поражается он.

      – Да просто нашла подходящие подвески и приделала к ним крепления для сережек. Капли дождя на брошку тоже сама добавила… Смешное слово – «брошка», спьяну язык заплетается. – Снова промахиваюсь мимо украшения и кладу руку себе на грудь. – В общем, занимаюсь этим в свободное от рабочих страданий время.

      – Я впечатлен! Очень красиво!

      Искренний комплимент заставляет меня покраснеть еще сильнее.

      – А у тебя что же – нет запонок в форме баскетбольных мечей и ложек в виде клюшек для гольфа?

      – Я больше люблю хоккей, даже играл в старших классах… – Кашлянув, Рассел резко меняет тему: – Чего я не понимаю: если они расстались так плохо, что до сих пор пытаются друг друга загрызть, какой смысл работать в одном коллективе?

      – Трудно сказать, что на самом деле происходит между людьми…

      Я думаю о Гаррисоне, об отце, которого едва помню. Как долго он собирался с силами, чтобы уйти?..

      – Плохо то, что это их естественное поведение, и никто не может поставить их на место, поскольку они начальство. Генеральному плевать, эйчар их боится. Они превращают работу в ад, а мы ничего не можем поделать!

      Рассел перестает водить пальцем по запотевшему стакану и бросает на меня взгляд из-под густых ресниц.

      – А что, если можем?

      – Опять предлагаешь мыло в кофе налить? Не уверена, что вынесу тюремное заключение. Рыжим не идут оранжевые комбинезоны[7].

      Рассел наклоняется ближе. Древесный аромат его геля для душа смешивается с алкогольными парами и едва ощутимым запахом пота.

      – А что, если мы найдем

7

В тюрьмах США заключенные носят оранжевую форму.