Дочь полка. Часть 3. Дана Перловская

чего вы решили, что она вообще его дочь? – не понимал Мастреев Николай.

      – Вот ты вчера хрен где пойми пропадал, а мы были в гуще событий, – сказал Владимир. Он сделал паузу, а потом кивнул на Резанцева. – У командира волосы светлые, почти белые. И у неё такие же. Они похожи. К тому же, он за ней присматривает.

      – За ней все присматривают, – взглянул на других бойцов Николай. – А командир смотреть обязан за всеми нами. На то он и командир.

      – Да я тебе отвечаю, дочь она ему! – доказывал Зимин.

      – Я вообще не понимаю этого, – сменил тему Косминов. – Зачем оставлять детей на фронте? Они же тоже воюют. Не их это дело – оружие в руках держать.

      – Ну а если немцы семью убили? Куда его? – предположил Мастреев.

      – Тогда сначала нужно оставить, конечно, – согласился тот. – Но при первой же возможности, где-нибудь пристроить. В деревеньку какую-нибудь.

      – Ей даже пистолет дали, – кивнул Игорь. – Зачем?

      – Вот и я не понимаю, – вздохнул Владимир.

      * * *

      Норков Геннадий положил поудобнее перед собой большую сосновую ветку и прижал её ногой. Убедившись, что она не ёрзает, боец взял в руки топор и стал беспощадно отрубать ненужное. Щепки летели в разные стороны, кора трещала. Руки готовы уже были отвалиться от усталости. С каждой веткой топор становился всё тяжелее и тяжелее. Но ничего не поделаешь – надо работать. Нос щекотал приятный запах каши, доносившейся из полевой кухни. Это готовил Максим Рубцов. Скорее бы обед, так есть хотелось и передохнуть заодно. Всё-таки жизнь в батальоне немного по-другому представлялась. Думал, тут жёсткая дисциплина, солдаты маршируют, готовятся только к бою. А на самом деле всё не так. Маршировать бойцам некогда, помимо подготовки к бою, нужно ещё дрова рубить для обеда и печек – буржуек. Об этом он как-то не подумал. Тут же люди не только воюют, но и живут. Рядом работал топором Васазде Лукиан. С этим интересным парнем он познакомился совсем недавно. Знакомства – это хорошо. Нужно же как-то заводить себе боевых товарищей. А ещё что важно – могут ответить на все интересующие вопросы. А их накопилось очень много:

      – С какого года служишь? – спрашивал Норков.

      – С 41-ого, – отвечал грузин. – С самого начала. Мне тогда только восемнадцать исполнилось.

      – Мне тогда шестнадцать было, – увёл взгляд в сторону тот.

      – У нас Федя с семнадцати служит, – остановился Лукиан и, выдохнув, взглянул наверх.

      – Я тоже хотел раньше уйти, – отложил топор Геннадий, – но меня нечаянно выдали. Проболтались, что нет восемнадцати.

      – Понимаю, – сказал Васазде и улыбнулся. – Ситуации разные бывают. У нас – вон, Катюха с одиннадцати лет в батальоне. И никто ей ничего не говорит.

      – Ты про ребёнка? – спросил Норков.

      – А про кого ещё?

      – И она прям воюет? В окопах лазает? – оживился боец.

      Грузин нахмурил свои густые чёрные брови:

      – На поле боя не ходит. Но на разведку её отправляли, – тут его взгляд стал мягче и добрее. – Девочка она у нас хорошая. Вы с ней все подружитесь.

      – И