Запад есть Запад, Восток есть Восток. Израиль Мазус

сказал он.

      Ольга не ответила, после чего наступило странное, беспокойное молчание, которое быстро привело Фролова к мысли, что он совершенно напрасно заговорил о палатке. О чем он и сказал. Девушка согласилась и, вставая, проговорила:

      – Твоя палатка – это указатель на твой ум, который про это думаль, ой, думал. Да, это правда, что мы еще и животные, но только некоторые люди, наилучшие, умеют это скрывать. Интеллигентно. Ты был для меня такой…

      Фролов уже стоял рядом с Ольгой и видел, как из ее глаз вот-вот должны были покатиться слезы. Он засмеялся, обнял ее и притянул к себе. Поцеловал сначала одно веко, потом другое, воскликнул: «Какие соленые!» и, наконец, проговорил:

      – Дура ты, Оля. Хорош бы я был, если б об этом не думаль, когда оказался рядом с тобой. Ты же такая… замечательная. А если говорить про твое сильное разочарование во мне, так мне бы одного единственного слова хватило, чтобы я сразу все понял. Да ведь и почувствовал я эту опасность! Когда в твоих глазах испуг увидел, но только подумал, что показалось. Мол, случайная игра света. А оказалось, что нет, не свет это был. Но ведь как ты бежала мне навстречу! И потом, прости, никак не могу не спросить: может, я тебе интересен только тем, что служу тебе живым учебным пособием по современному русскому языку, а? Не отвечай, не надо. Я и сам понимаю, что ерунду сказал. И вообще, смотри, скоро солнце за горою скроется, а тебе еще надо письмо бургомистру передать, у меня тоже дел много. Так что… как говорится, спасибо этому дому, поехали к другому.

      Собирались быстро и уехали в полном молчании. Когда подъезжали к городу, Ольга спросила:

      – Ты меня везешь на то место, откуда взял?

      – А это как ты скажешь, – ответил Фролов, – могу тебя с письмом и до бургомистра довести.

      – Я хочу, как я сказала, и пусть так будет.

      Фролов вздохнул и тихо проговорил:

      – Как хорошо ты говорила по-русски вначале, и как плохо теперь. Я просто удивляюсь. И хотя ты мне ничего толком не объяснила, но я и без слов все очень хорошо понял. А на старое место мы потому едем, чтобы до меня скорее дошло – между нами все кончено, да?

      – Капитан Фролов… ты дурак!

      – Чисто сказала, без всякого акцента, молодец, – засмеялся Фролов, – и, согласись, что не будь нашей встречи, тебе таких высот в русском языке никогда б не достичь!

      – Это правда, – спокойно согласилась Ольга, – но только сначала это ты меня так прозвал, и я тогда сильно хотела тебе крикнуть: «Сам дурак!». Я про такой ответ давно знала, но не смогла встать на такой уровень. Ведь ты целовал мне глаза…

      – А не надо было?

      – О, как еще надо, как надо, Владимир, но я тебя теряю…

      – Думаешь, потому, что Запад есть Запад, Восток…

      – Да, да. Восток меня и тебя вместе не любит. Мне страшно, и я его боюсь…

      – Ты сказала, что боишься меня потерять, но ведь я и есть Восток…

      – Что ты такое на себя говоришь, ты не Восток и не Запад, ты есть везде!

      – Теперь, кажется, понял, но это ты, честное слово, зря. До войны и, правда, всякие