Треба. Сергей Анатольевич Толстой

был легкий летний сарафан, минимум косметики, уже запомнившиеся сандалии белого цвета. Лицо такое… Выразительное, что ли. Плюс-минус моего возраста.

      – Куда едешь?

      – В Крым! – зло ответила она. Отвернувшись к окну, достала из сумочки зеркальце, и хитро сложив платок, начала вытирать глаза.

      Мысленно улыбнувшись, я открутил пробку, сделав пару больших, вкусных глотков.

      – Воды? – протянул ей пластиковую ёмкость.

      – Спасибо, – уже гораздо спокойнее ответила она, как будто и не было мимолётной слабости. Взяла бутылку, отпила.

      – А я вот не догадалась купить. Сколько нам в этой духоте плестись?

      – Часа три.

      – О Боже!

      – И это только до Крыма. До моря дальше.

      Удивлённые глаза растерянно смотрели на меня. Не выдержав, я рассмеялся.

      – Дурак! – она тоже, наконец, улыбнулась, – а ты куда?

      – Под Балаклаву.

      – А почему «под»? В подвале жить будешь? – не без яда спросила, наконец, посмотрев в глаза.

      Желтые. Но вместе с каштановыми вьющимися волосами смотрятся отлично.

      – Нет. У нас лагерь. Стоим дикарями на берегу моря.

      – В палатках, что ли? – она брезгливо поморщила нос.

      – Именно.

      – Не понимаю этого. Без удобств. Горячей воды. Нормальной кровати.

      – Suum cuique.

      – Что?

      – Каждому свое.

      – А на каком это языке?

      – Латынь. Jedem das Seine. То же самое, но на немецком. Слова одни и те же, а смысл разный.

      – Это еще почему?

      – Потому что на латыни это выражение обозначало высшую справедливость. А вот…

      – Хватит выражаться! Билеты предъявите! – на полуслове меня оборвала строгая тётка – контролер в форме, с большой сумкой на плече и металлическими кусачками в руке.

      Я полез в карман, а девушка покраснела, начав лепетать о том, что она собиралась его, билет, приобрести, но тут все резко изменилось… И она забыла.

      – Голову дома, в Москве, не забыла?

      – Я из Украины.

      – А мне все равно. Выписываю штраф.

      – Может быть, у вас можно купить этот злосчастный билет?

      – Нельзя. Я вам не касса! – решительно отрезала злая контролёрша и лязгнула своими кусачками мне по билету, оставляя на нём россыпь каких-то дырок.

      Штраф был небольшой, но настроение подпортил.

      Какое-то время мы сидели молча, рассматривая в окнах неспешно проползающие пейзажи: дома, огороды, выгоревшую на испепеляющем солнце зелень, особых, крымских рыжих коров, больше похожих на больших собак. Мимо мелькали поля со спеющими персиками и виноградники, высаженные аккуратными рядами.

      Мысли улетели в сторону. Я начал вспоминать, все ли заказы выполнил, всё ли требуемое везу, что еще нужно докупить в Севастополе. Вот, например, тушёнку необходимо везти из дома, в отличие от рыбных консерв, которые можно брать на месте. Как и спиртное. Про крупы с картошкой и всякими морковками не говорю. Они везде одинаковые. А вот сигареты…