Золото Каралона. Александр Цуканов

всем выйти без вещей для досмотра. Построили в две шеренги, подвели к составу с теплушками. Разбили на партии и стали загонять в товарные вагоны.

      – А наши вещи?

      – Вещи вам привезут… – Офицер смеется. Командует: – Живее, живее по вагонам! Возвращенцы хреновы.

      И покатилось от вагона к вагону солдатское словцо «возвращенцы», похожее на ругательство. Алонин особых иллюзий не строил, последний раз был в Нерчинске в 1928 году. Но все же слегка растерялся от произвола встречающих. Он поспешно рассовал по карманам фотографии, документы, разную мелочевку, вещевой мешок с бельишком и едой утаил под длиннополым пальто.

      Поезд медленно катил на восток. В вагоне нудили и ссорились.

      «Нужно уходить в побег немедленно, пока нет настоящей охраны с собаками», – это возникло на подсознательном уровне. На маленькой станции начали выпускать партиями мужчин и женщин, чтобы тут же у полотна справить нужду. Алонин присел в кустиках с самого края цепочки, осмотрелся. Ближний солдат из оцепления, попросил прикурить у соседа папиросу. Огонек осветил молодое безусое лицо… Алонин сноровисто откатился в ложбинку. Притаился. Прополз на коленях метров двадцать, снова прижался к земле. Быстрым скоком помчался от станции в низину к деревцам, ожидая окрика, выстрелов…

      Справа в широкой лесистой пойме медленно катила воды полноводная река. По расчетам, это могла быть только Шилка. Он много раз ездил по этому участку дороги. Запомнилось, что так близко река подходит в районе станций Бишигино, Приисковая, а затем дорога удаляется на северо-восток к станции Нерчинск. «Значит, до Нерчинска совсем недалеко».

      В прирусловой части пробрался к отвилку реки, разделся. На мелководье забрел по колени, умылся ледяной водой, потом растерся старательно нижней рубахой. Холодная вода приободрила. Вспомнил слова Арутюнова: нам нечего теперь терять… А значит и нечего бояться. Почистил длиннополое пальто, в нем настойчиво проглядывало заграничное происхождение. А что делать? Обзавестись бы кепчонкой вместо фетровой шляпы, чтоб не выделяться столь резко среди местного населения. Просмотрел документы, нашел старое удостоверение заготовителя продуктов для нужд Красной Армии, подписанное председателем Губнаркомзема Балерманом. Жив или нет этот шустрый еврей, не имело значения, в селе проверять не станут. Надо линию поведения выбрать правильную, начальственную…

      Алонин выбрался на дорогу и зашагал на северо-восток. Она шла параллельно железке, повторяя изгибы реки. Навстречу катила подвода.

      – Эй, вы, стоять! Кто такие?

      Оба мужика на подводе замерли. Тот, что моложе, наконец-то откликнулся.

      – Мы Чирковы, на станцию посланы…

      – А я уполномоченный наркомзема Алонин.

      Он не ожидал, что они так испугаются. Оба слезли с телеги, а когда он уселся, то пошли рядом, нахлестывая вожжой понурую лошадь. Пояснили, что до станции Приисковой чуть больше десяти верст, что им на станции нужно загрузиться картошкой… Каждое слово из них приходилось вытягивать, как на допросе. Парень легко согласился