Башня Ворона. Энн Леки

не сгинут по дороге, и напишут книгу о своих странствиях, дабы снискать почет и уважение среди земляков.

      Ты наблюдал за происходящим, глядя то на облаченного в белое Глашатая, то на полураздетых ксуланцев. Ты наверняка слыхал о Ксулахе. Время от времени товары оттуда кочуют через горы к вербам – народу, обитающему на юге Ирадена. Или попадают прямиком на корабль. Любое сколь-нибудь крупное судно, курсирующее меж Горбатым морем и Северным океаном, должно пересечь пролив и, как следствие, уплатить дань правителям Ирадена и града Вускции. Благодаря этому Глашатай, Распорядительный совет и видные представители Безмолвных носят шелка, пьют вина, а по праздникам вкушают залитые медом фиги.

      Мават тоже не отводил глаз. Но не от ксуланцев, а от Глашатая. Потом недоверчиво моргнул, перевел взгляд на Радиха, с него, нахмурившись, на Зизуми, и снова на Глашатая.

      – С приездом, Мават! – объявил тот. – Добро пожаловать домой.

      Мават не шелохнулся и не проронил ни слова.

      Только сейчас ты заметил, насколько он потрясен, ошарашен, словно вместо теплого приема получил от родной обители удар в спину. Его будто сковал паралич, дыхание перехватило.

      – Мой преемник, – пояснил мужчина в белом, ничуть не смущенный молчанием Мавата.

      Ксуланцы косились на гостя кто оценивающе, кто с любопытством.

      – Подойди, Мават, – поманил его Глашатай.

      Радих с Зизуми изваяниями застыли по обе стороны скамьи.

      Мават не двинулся с места. Мгновение спустя Глашатай вновь обратился к иноземцам:

      – Я обдумаю вашу просьбу и завтра дам ответ.

      Такой исход огорчил первого из троицы, а после перевода к нему примкнули оставшиеся двое. Они мрачно глянули на толмача, потом друг на друга и, сощурившись, обернулись к третьему. Тот вытянулся перед Глашатаем и с сильным заморским акцентом произнес:

      – Спасибо, что уделил нам время, великий царь.

      Глашатай вовсе не царь, а само слово заимствовано из вербского – языка, распространенного в южной части Ирадена. Полагаю, ты владеешь им превосходно. Отвесив глубокий поклон, ксуланцы удалились.

      – Что я вижу? – бесцветным тоном вопросил Мават. – Как сие понимать?

      В зале повисла мертвая тишина; лишь нескончаемый гул, едва различимый, но осязаемый, будто пол вибрировал под ногами, нарушал ее.

      – Где мой отец? – процедил Мават, не дождавшись ответа. – И почему ты восседаешь на его месте?

      Признайся, не ожидал? Ты ведь принял человека на скамье за отца Мавата, служившего Глашатаем Ворона всю твою жизнь. Откуда тебе было знать, что это не он?

      – Господин Мават, – вклинился Радих. – При всем уважении, помните, с кем говорите!

      – Я говорю со своим дядей Гибалом, – все так же бесстрастно откликнулся Мават. – Живым и здравствующим, кой восседает на месте Глашатая, хотя занимать его вправе лишь мой отец. Если только Ворон не умер и Глашатай не последовал за ним. Но коли так, разве башню не должны задрапировать