Мытарь. Георгий Герцовский

― несколько рыбацких лодок, баркасов, и пара старых, ободранных яхт.

      «Судя по всему, это ― небольшой городской порт. Вон, даже подъемный кран рядом с причалом», ― отмечаю я.

      На этот раз на мне потрепанная одежда простолюдина ― грязные ботинки, коричневые штаны и серая куртка.

      По лестнице с рифлеными металлическими ступенями поднимаюсь в город, размышляя о новом слове в моем лексиконе ― «простолюдин».

      Впереди ― рельсовая дорога. Справа ― железнодорожная станция. Перешагиваю через рельсы, а прямо передо мной идут трое мужчин. Один из них в шляпе типа «котелок», темном плаще и с сигарой во рту. Двое других одеты примерно так же, как я ― они тащат большой сундук, накрытый тканью. Один из мужчин оступается, отчего сундук накренивается и едва не вырывается из рук носильщиков.

      – Да что ж ты делаешь, олух! ― выкрикивает господин с сигарой. ― Нормально ходить разучился!

      Тот не отвечает, восстанавливает равновесие, и процессия движется дальше.

      – Быстрее давайте! ― подгоняет господин. ― Еще не хватало, чтобы мы на поезд опоздали.

      Я тоже решаю идти на вокзал.

      В левом кармане штанов что-то бренчит. Оказывается, в нем монеты. Кроме того, в заднем правом ― несколько купюр, в правом переднем ― грязный носовой платок. Его я выкидываю. Подхожу к кассе. Перед окошком большая очередь. Люди о чем-то разговаривают, но слов почти не слышно, все заглушают гудки и стук колес поездов.

      Запахи, взгляды, потертая одежда ― все указывает на то, что люди, собравшиеся у кассы, ― простолюдины. Такие же, как и те, что несли сундук, такие же, как и я сейчас, если судить по моей одежде. И мне нравится быть одним из них ― я с кем-то, я не сам по себе!

      Подходит моя очередь. За окошком кассы ― пышноволосая женщина средних лет с очень яркими губами и неаккуратно подкрашенными ресницами.

      – Вам куда? ― спрашивает она.

      – Мне? ― Только тут понимаю, что совершенно не знаю, куда собираюсь ехать. ― На ваше усмотрение, ― говорю я.

      – Что-о? ― На меня таращатся ее голубые глаза под синими пятнами теней. ― Это еще как?

      – Я просто немного заблудился. Это какая станция?

      – Молодой человек, вы что, больны? ― спрашивает дама. ― Это ― Ронто. Может, вам еще сказать, в какой вы стране?

      – Да, пожалуйста.

      Очередь начинает недовольно гудеть, а ближайший господин пытается оттереть меня плечом от окошка. Но я стою твердо.

      – Вы издеваетесь? Думаете, мне заняться нечем? ― сердится дама. ― Взгляните на очередь.

      – Хорошо. ― Волнение толпы и дамы передается и мне. ― Дайте мне билет туда, куда едет большинство.

      – В Хламб, что ли? ― спрашивает кассирша.

      – Да, точно, ― в Хламб, ― отвечаю я.

      – Так бы сразу и сказал, бедолага.

      Расплатившись, забираю билет и вытискиваюсь из толпы. Платформу и путь нахожу не сразу, но все-таки на посадку успеваю.

      Сиденья в вагоне обтянуты протертой коричневой клеенкой, столики, перила и ступеньки ― из дерева, окрашенного в черный цвет. Пассажиры