Мытарь. Георгий Герцовский

сама смотри. Пошли внутрь, холодно.

      Внутри играет мьюзовский медляк и несколько пар покачивается на танцполе. Проходя мимо, Лиля пытается понять, с кем танцует Гарик, но его высокую партнершу в коротком черном платье и полусапожках «Мартинс» не знает.

      «На фига я пришла? ― думает Лиля. ― Делать мне нечего…»

      Они берут с Махой еще один коктейль, половинят, и Лиля понимает, что захмелела. А это верный признак того, что она еще сильнее замкнется в себе и даже, возможно, расплачется. Надо уходить, пока этого позора не увидели одногруппники.

      Маха отлучается в туалет, Лиля сидит и грустно смотрит перед собой, когда к ней подсаживается Лошадь.

      – Ты че приперлась, Ревягина? ― незло интересуется рыжая одногруппница. ― И где гыга твоя? В обсерватории, что ли?

      – Че надо?

      – Слушай, видишь, здесь конкретная туса, ― на фига ты приперлась? Пойми, Лиля, ты же чамора. Таким тут не место. Хватит того, что в шараге тебя терпеть приходится. Вали отсюда, а?

      Лиля молчит и медленно попивает коктейль. Она не чувствует ни злости, ни страха ― лишь привычное безразличие.

      – Вон, смари, у того мажора в сером прикиде сегодня днюха. Вот мы собрались пофлексить. А тут ты со своей кингконгшей всю малину портишь. Позвать тебя к нам ― западло, а то, что ты тут сидишь и пялишь, ― тоже никому не климатит. Чаль отсюда, пожалуйста, по-фастому.

      Лошадь всегда говорит на сленге. Лиле кажется, что так Лошадь говорит даже тогда, когда отвечает преподу. Наверное, нормальные русские слова она уже перезабыла, а может, и никогда не знала.

      – Хорошо, я уйду, ― спокойно соглашается Лиля. ― Мы и сами хотели валить. Здесь стремно.

      Лошадь хочет что-то возразить, но Лиля ставит стакан и направляется к выходу.

      – И ЛП свою забери! ― только и успевает крикнуть Лошадь.

      Маха выходит из бара и закуривает.

      – Ну, че? Куда щас?

      – Не знаю, ― пожимает плечами Лиля. ― Домой, наверное.

      Дома Лиля рисует чудище, похожее на огромного таракана. Монстр перекусывает пополам рыжегривую лошадь.

      Глава 4

      Мой дорогой Арджуна, сын Притхи, созерцай же теперь

      моё великолепие, сотни тысяч разнообразных

      божественных и многоцветных форм.

Бхагавад-гита

      Я вхожу в воду примерно там, где и выходил пару дней назад. Долго плыву. Чувствую, что силы уходят, но сзади по-прежнему горят газовые фонари, а река не похожа на ту, по которой я плыл сюда, ― эта обычная. Вновь начинаю тонуть. Понимаю, что вернуться к берегу не смогу ― сил не хватит.

      – Правда, у тела есть свои плюсы и минусы? ― слышу я знакомый Голос. Точнее, он опять звучит одновременно с моими мыслями.

      – Да, ― отвечаю я, отплевывая воду.

      – Как тебе тот мир, который ты видел? Он похож на твой родной?

      – Нет, ― отвечаю. Я осознаю, что вода снова становится необычной, черной и будто бы не жидкой, а похожей на густой черный дым. А мое тело вновь становится прозрачным и призрачным.

      – Это