Государь Иван Третий. Юрий Торубаров

хором послышался чей-то громкий топот. Дверь отворилась, и вошел высокий человек, с ног до головы занесенный снегом. Вместе с ним ворвалось завывание метели и налетел снег. С трудом закрыв дверь, человек произнес:

      – Однако, не хочет на улице мерзнуть. Так в хоромы и просится.

      Он снял шапку, стряхнул с нее снег. Подскочившему дворскому бросил на руки шубейку и произнес:

      – Ну и зима нынче! Смотри, великий князь, какой день все метет и метет! Когда это только кончится?

      Иван Васильевич повернулся к нему.

      – Ты… позови-ка ко мне дьяка Ваську Мамырева, – сказал и, сгорбившись, двинулся к себе.

      Да, зима в этом году вышла особая, больно снежная. Через месяц после первого, растаявшего вскоре снега ударил морозец, а за ним наступила снежная пора, то прекращаясь, то возвращаясь вновь. Но вот таких метелей, которые случились в последнее время, еще не было. И старики не помнили. Со стороны поглядеть – одна гладь снежная. Кое-где, как пни, чернели трубы боярских хором да выделялись кремлевские стены. Москвичи чистили только проходы к хозяйским постройкам, чтобы как-то поддержать животину да набрать нужных продуктов.

      Дьяк Василий появился довольно быстро, если учесть, какие были дороги.

      – Слушаю тя, великий князь, – войдя в светелку и ломая в руках шапку, молвил он.

      – Скидавай шубейку да садись поближе.

      Тот выполнил указание великого князя и присел на краешек кресла, на что князь, усмехнувшись, проговорил:

      – Ты что не сказываешь мне, что преступление сделал?

      Василий понял и сел как следует.

      – Я тя, Василий, позвал… Ты видишь, – князь повернулся к окну, – что там творится?

      Василий понял его и ответил:

      – Это хорошо! Старики сказывают, к урожаю.

      – Гм-м… к урожаю. А до него еще дожить надо. А ежели весна будет дружной, что случится? Сколь воды будет! – Князь уставился на дьяка.

      – Да-а… – почесал затылок Василий и задумчиво произнес: – Ты прав, великий князь, воды может быть много, и затопит она низины наверняка.

      – Ты, Василий, извести всех старост, кто к рекам прилип, пускай запасы готовят, закладывают их на самых высоких местах, куда воде не добраться. Понял? – приказал князь и грозно посмотрел на дьяка.

      От такого взгляда дьяк заворочался в кресле. А потом, хитровато прищурив глаза, изрек:

      – Иван Васильевич, не послать ли тебе, князь, воев? Пускай-ка проверят, как исполняется твой приказ.

      Князь даже улыбнулся:

      – Пошлю, пошлю. Молодец, что надоумил, а то придется казну трясти. Скажи, – он отодвинул чернильницу от края стола и посмотрел на Василия, – а много ли купцов, отъехавших по делам, не вернулось?

      Тот опять заерзал.

      – Великий князь, кто ж мне докладывает? Уехал, приехал. Это не дитя какое.

      – Не знаешь, – вздохнул князь. – Это плохо, дьяк. Купец сколь денег нам отваливает. Его и поберечь не грех.

      Василий заявил:

      – Да мы их бережем. Запросит кто стражу, всегда даем.

      – А они платят за это?

      – Платят, –