Государь Иван Третий. Юрий Торубаров

жены великого князя Руссии…

      – А почему вы выбрали столь далекое государство? – спросил папа, поправляя на груди крест.

      – Да потому, что в Европе, кроме него, некому по-настоящему постоять за нашу веру. Польша с Литвой слеплены, но не объединены. Литва спит и видит вернуть себе самостоятельность, Германия…

      Папа, слушая, постоянно покачивал головой.

      – Поэтому, ваше преосвященство, мы и остановились на Руссии.

      Папа повернул голову к окну. Виссарион понял, что он обдумывает услышанное. Наконец он спросил:

      – А вы уверены, что она поедет туда?

      Виссарион потихоньку рассмеялся.

      – А для того, чтобы она поехала, мы…

      – Так вы думаете, что Иван, русский царь, подпишет нашу унию?

      Виссарион только улыбнулся:

      – А куда ему деваться от такой красавицы жены?

      – Да, если нам удастся склонить этого северного варвара на нашу сторону, это будет большая помощь и поддержка нашей вере.

      Папа встал, одернул рясу. Ноги его затекли. И он даже немного поприседал. Вернувшись в кресло, он промолвил:

      – Ну что ж, Бог вам в помощь. Действуйте!

      А на следующий день папа издал указ, по которому Виссарион вновь становился правой рукой понфитика. Узнав об этом, довольный Виссарион заспешил к Палеологам.

      Глава 5

      В Пскове у посадника собрались бояре, знатные купцы, выборные старшины от кузнецов, горшечников, плотников. Он зачитал им письмо князя Ивана Васильевича, в котором было сказано: «Если Великий Новгород не добьет мне челом о моих старинах, то вотчина моя Псков послужил бы мне, великому князю, на Великий Новгород…» Закончив читку, посадник отложил письмо на край стола. Но, подумав, подтянул его поближе к себе.

      – Ну, что скажете, люди добрые?

      Многие закряхтели. Один из бояр, поднявшись, промолвил:

      – Нам идтить на Великий не с руки. Москва вона где, а Новгород – рукой подать!

      – С Москвой нам ссориться нельзя, – заметил купец, сидевший на самом краю скамьи.

      Говоривший боярин опять, ни на кого не глядя, молвил:

      – Тем, конечно, барыш свой дороже, чем кровь людская.

      – При чем здесь барыш? – взъерепенился купец. – Кто мы? Аль забыл, боярин, Псков – чья вотчина?

      – Забыл! Много мы от этого имеем?

      Поднялся гул. Кто был за Ивана Васильевича, кто за Великий Новгород. Посаднику пришлось громыхнуть по столу кулаком, чтобы успокоить собравшихся. Когда те затихли, он сказал:

      – Я думаю, надоть послать гонца с письмом, в котором мы будем бить челом великому князю о миродокончальной ему с Новгородом грамоте.

      В посаднической воцарилась тишина. Но она продолжалась недолго. Не по чину заговорил плотницкий старшина:

      – Раз ты, посадник, нас позвал, за то мы те благодарствуем, но моя мыслишка така: ты прав. Нужна грамота.

      Многие иронично стали переглядываться. Но признали – старшина дело сказал. Кто-то из присутствующих