Когда звезды чернеют. Пола Маклейн

той ночи, когда исчезла Кэмерон?

      Трой выглядит измотанным, но соглашается.

      – Хотел бы я быть здесь, но я работаю в Лос-Анджелесе и всю ту неделю провел в нашем доме в Малибу.

      – Как здесь обычно проходят будние вечера?

      – Ужин, домашние дела… Ничего особенного. Я разговаривал с Эмили чуть раньше десяти. Кэмерон находилась в своей комнате. Все было отлично.

      – А следующее утро? Что случилось тогда?

      – Когда Кэмерон не вышла к завтраку, Эмили заглянула к ней и позвонила мне. Я сказал ей связаться с полицией, потом вылетел сюда.

      – Ваша дочь в последнее время выглядела расстроенной?

      Трой мотает головой.

      – Кэмерон всегда тихая. Она интроверт, больше похожа на Эмили, чем на меня. Но я бы не сказал, что она была расстроена.

      – Насколько я понимаю, у нее хорошие оценки и она любит читать. Не особенно популярна, никаких спортивных достижений. Вам никогда не казалось, что в ее застенчивости или отстраненности кроется что-то еще?

      – Что вы имеете в виду?

      Я смотрю в его дымчато-серые глаза.

      – Некоторые дети уходят в себя, но на самом деле они втайне выражают свои эмоции. Повреждают себя или принимают наркотики. Вступают в рискованные сексуальные связи.

      – Нет. – Он морщится. Едва заметно, но я замечаю. – Ничего подобного. Она хорошая девочка.

      – Мистер Кёртис, я не предполагаю, что ваша дочь плохой человек или что она делает нечто плохое.

      – Подростков бывает трудно понять, – подключается Уилл.

      – Иногда им нелегко, но никто об этом не знает, – добавляю я. – Они хорошо прячут свои чувства.

      – Я бываю рядом с ней меньше, чем привык, – говорит Трой, – но Эмили наверняка бы заметила, если б что-то было неладно.

      Я меняю курс:

      – Расскажите мне немного об удочерении.

      – Мы пользовались услугами агентства в Сакраменто. «Католический семейный приют». Я полагаю, они до сих пор существуют.

      Я записываю название в блокноте, который прихватила с собой.

      – Удочерение было открытым или анонимным?

      – Анонимным. А почему вы спрашиваете?

      – Просто думаю вслух. Дело не всегда в этом, но некоторые дети не могут справиться с болью от отказа. От того, что их бросила первая семья. Такая боль ведет к определенным типам поведения и рискам.

      – Я уже сказал: ничего подобного.

      – Агентство сообщило вам хоть что-нибудь о семье, в которой она родилась?

      – Очень мало. Мы знали, что там был еще один ребенок, чуть старше. И что там были аресты и наркотики.

      – Вас это не напугало?

      – Думаю, немного. У Эмили были очень четкие представления о добре, о помощи там, где она нужнее всего. – Он прищуривается и внезапно переходит к обороне. – Вы имеете в виду, что мы поступили неправильно?

      – Ничуть. Я просто прикидываю направления для дальнейшей работы. Скажите, были ли в жизни Кэмерон какие-то старшие мужчины, которые могли выказывать к ней