Когда звезды чернеют. Пола Маклейн

те же чувства?

      Эмили выпускает рукав свитера Кэмерон и начинает застегивать черепаховую пуговицу, немного хмурясь.

      – Дрю заботится только о Дрю. Он не оглядывается. Мы никогда не говорим о тех временах.

      – Понятно, – говорю я, представляя себе остальное. – Уехав из Лос-Анджелеса, вы полностью перестали сниматься. Так и планировалось?

      Эмили безжизненно кивает.

      – Работа занимала слишком много времени и внимания, нас всюду преследовали папарацци, в ресторанах и на семейных выездах. Никакого уважения к частной жизни. Я рассчитывала, что у Кэмерон будет нормальная жизнь и я наконец-то смогу посвящать ей больше времени. – Я вижу на ее лице уныние, она борется с жестокой иронией ситуации, виной и угрызениями совести. – Неужели Кэмерон просила помощи, а я просто этого не замечала?

      В ее взгляде ужасная боль. Мне хочется утешить ее. И заодно встряхнуть. У нас есть дело.

      – Эмили, любые «что, если» загонят вас в глубокую темную дыру. Вам нужно быть сильной ради Кэмерон. Вы мне поможете?

      – Я постараюсь.

      – У вашего мужа есть связь на стороне? Именно поэтому вы ссорились?

      Ее лицо – неподвижное и зависшее, как ледник, но я ощущаю страх, исходящий от нее жесткими, твердыми волнами. Внутри она сражается с собой за то, сколько можно мне рассказать. – Его ассистентка в «Парамаунте». И она не первая.

      – Сочувствую. Но мне нужно ее имя.

      – Зачем? Вы же не думаете, что она имеет какое-то отношение…

      – Сейчас нам нужно прослеживать все ниточки.

      – Дело в том… У Троя нелегкое время.

      – Эмили.

      – Да?

      – Хватит об этом. Хватит придумывать ему оправдания.

      – Простите. Я даже не подозревала, что занимаюсь этим.

      – Я понимаю.

      На столе Кэмерон лежит красная тетрадь на пружине, вся обложка разукрашена звездочками. Эмили открывает ее и вырывает чистый лист. Она пишет фамилию, складывает лист вдвое и протягивает мне.

      – Возможно, мы узнаем неприятные вещи. Даже гадкие. Но я считаю, что лучше самая неприглядная правда, чем незнание.

      Она выглядит уязвимой, полной сомнений.

      – Надеюсь, вы правы.

      Засовываю листок в блокнот и подхожу к большому прямоугольному окну в половину длины северной стены. Слева – подъездная дорожка и ворота. Справа – газон, втекающий в густой лес. Жалюзи из серовато-бежевой бумаги собраны в подъемную систему. Когда я легонько толкаю болтающиеся сбоку шнуры, мой взгляд что-то выхватывает. На нижней части сетки видны маленькие царапинки. Их легко пропустить, если высматриваешь что-то другое.

      – Кэмерон когда-нибудь выбиралась из дома этим путем?

      – Не думаю. – Эмили подходит и смотрит. Напряжение туманит ее красивое лицо. – Зачем ей это?

      Когда я нажимаю большим пальцем на раму сетки, она тут же поддается. Эту сетку открывали часто.

      – Что за этим лесом?

      – Дорога. До нее, наверное, полмили.

      – Когда люди шерифа прочесывали территорию, они привезли собак?

      – Да.