Великий Ван. Николай Байков

на него настойчиво и упорно, не давая опомниться.

      Это был огромный старый тигр, забредший в эти места случайно, в поисках добычи и новых охотничьих угодий. По величине он превосходил тигрицу раза в полтора и мог бы легко дать ей отпор, но, тем не менее, могучий зверь не выказал ни малейшей злобы и без сопротивления попятился назад, поспешив поскорее удалиться, уступая слабейшему.

      Тигр-самец понял причину, вынудившую тигрицу броситься на него. Великий закон природы руководил обоими: в ней говорило материнство, в нем инстинкт самца-продолжателя рода.

      Когда удаляющиеся шаги тигра замерли в чаще, тигрица подошла к ручью и с жадностью начала лакать холодную, как лед, воду.

      Сороки и сойки, эти лесные сплетницы, по-прежнему не унимались, крича на весь лес, суетясь и летая над тигрицей, что ей очевидно не понравилось, так как она быстро юркнула в кусты и меняя направление, под защитой густых зарослей, вышла с противоположной стороны логова.

      Назойливые птицы бросились было за ней, но, потеряв ее из вида, постепенно отстали, рассаживаясь на ветвях старого дуба на ночлег.

      Пернатые пользуются остатками пищи после трапезы зверя; опыт показал им, что настойчивость их в преследовании почти всегда венчается успехом.

      Возвратившись в пещеру, тигрица нашла своих детенышей безмятежно спящими.

      Обнюхав их и решив, что они сыты и проснутся еще не скоро, тигрица осторожно, не производя ни малейшего шума, вышла из логова и на некоторое время замерла, как изваяние, прислушиваясь к звукам леса, улавливая все подозрительные шумы и шорохи. Убедившись, что тигрятам ничто не угрожает и в окрестностях спокойно, она отправилась, наконец, за добычей, чувствуя приступы нестерпимого голода.

      Выйдя на ближайший узкий гребень горного отрога, она двинулась по нему, зорко всматриваясь в чащу редкого дубняка, где жируют обыкновенно кабаны.

      Заметив группу толстокожих, состоящих из нескольких взрослых свиней и молодых поросят, тигрица моментально прильнула к земле и начала их скрадывать. Солнце уже закатилось, но на небе горела еще вечерняя заря.

      С наступлением темноты свиньи располагались на ночлег. Мамаши со своими поросятами улеглись под стволами старых деревьев, взрослая молодежь все еще не могла угомониться и веселилась, пользуясь отсутствием надзора старших.

      Тигрица наметила себе группу расшалившихся легкомысленных юнцов и, прикрываясь мелкими дубовыми кустами, быстро приближалась к ним. Не прошло и четверти часа, как она была уже в нескольких шагах от животных, затаившись за стволом старого дуба. Все внимание ее, зрение и слух, были сосредоточены на молодой свинке, бегавшей взапуски за своей подругой среди зарослей орешника. Хищник выжидал только удобного момента, когда беспечное животное приблизится к нему на расстояние короткого прыжка, т. е. на 6–7 метров. Легкий ветерок тянул от кабанов на тигрицу, так что специфический запах хищника не мог быть ими услышан,