Останемся чужими. Тата Златова

что не имею никакого права о чем-то просить тебя после того, что сделала. Но… я умираю, Аня. И как человек, находящийся одной ногой в могиле, буквально умоляю тебя помочь.

      И… прости. Если сможешь.

      Прощай. Вита».

      Какое-то время задурманенно смотрю на белый лист, исписанный неровными буквами. Чиркаю зажигалкой. Встаю, хожу туда-сюда, сажусь обратно и снова смотрю в одну точку.

      Вита вскрыла старые раны. Те, которые так старательно пыталась залатать все это время. Сейчас они болели и кровоточили. Невыносимо больно.

      Меня спасли врачи. Сразу после выписки я уехала в Москву. Поступила во ВГИК, захотела сделать карьеру. Перекрасила волосы, стала носить контактные линзы, сменила стиль, выбрала второе имя. При рождении родители дали мне двойное имя – Агата-Анна. Строго-настрого запретила матери говорить, где я. Удалилась из всех соцсетей, сменила номер. Оборвала все старые знакомства. И для всех стала Агатой.

      А потом поняла, что живу чужой жизнью… Бегу от себя той, прежней, настоящей.

      Решила, что дальше не может так продолжаться. Тем более, голос «сломался», и о карьере певицы пришлось забыть. Собрав вещи, я вернулась в родной город. Устроилась музыкальным руководителем в детский сад. Жизнь стала налаживаться…

      И вдруг – письмо от Виты.

      Закрываю глаза и слушаю, как чиркает зажигалка. Раз-два…

      Резкий телефонный звонок разрывает тишину, заставляет вздрогнуть. Достала телефон и увидела номер Антонины Валерьевны. Похоже, ей удалось согласовать день и время для встречи.

      При мысли, что скоро встречусь с Робертом, перехватывает дыхание.

      – Анечка, – донесся до меня ее голос, – я договорилась о времени. Послезавтра ты сможешь к нам приехать?

      – Послезавтра?

      – Да, это суббота. У тебя нет планов на этот день?

      – Нет.

      А даже если бы и были, все равно бы отложила. Не могла подвести Катюшу, все-таки она на меня рассчитывала.

      – Хорошо.

      – Как лучше: чтобы Роберт заехал за вами или вы сами к нему доедете?

      Сердце так стучит, что я невольно прикладываю ладонь к груди.

      – А он далеко живет?

      – Вообще да. В другом районе.

      – М-м-м… Ладно, пусть заезжает. А то Катя устанет с дороги.

      Антонина Валерьевна рассыпалась в благодарностях, и еще минуты две я вяло поддерживаю разговор. И лишь когда звонок завершается, со вздохом облегчения отбрасываю мобильный. Падаю на кровать и глупо смотрю в потолок. Мысленно обращаюсь к бывшей подруге.

      Нет, Вита, бесполезно обсуждать прошлое. Разговор с Робертом ничего не принесет, кроме боли. И не проси во всем разобраться. Просто незачем.

      Но вторую твою просьбу я все же постараюсь исполнить. Помогу Катюше помириться с отцом. Сделаю это ради нее самой. Не должна она страдать из-за ошибок глупых взрослых.

      Вновь закрываю глаза и шумно дышу в тишине.

      Послезавтра – это же совсем скоро…

      ***

      – Ну?